Читать книгу "Заледеневший - Джеймс Д. Тейбор"

— Что-нибудь изменилось с тех пор, как вы рассказали ему о «Вишну»? — спросила Халли.

— Он стал более мягким и дружелюбным, раз уж вы об этом упомянули. Это показалось мне тогда странным. А сейчас я думаю, что он, вероятно, пытался отвлечь этим внимание. Ну что-то вроде дымовой завесы. — Агнес сморщилась и покачала головой. — Это безумство. Но убийца не будет заранее предупреждать о своих намерениях.

— Так вы все-таки считаете, что он мог убить Эмили? Из-за «Вишну»? — Халли почувствовала, как что-то задвигалось у нее в желудке. Не боль, скорее напряжение. Она подумала о Дайане Монталбан. — И, возможно, он приложил руку к исчезновению Фиды.

— Я даже не могу поверить, что мы сейчас обсуждаем такое.

— Я истолковываю эту вашу фразу как утвердительное «да».

— Лучше как «вполне возможно».

— Вы можете связаться с ННФ?

— Только после того, как появится связь.

— У вас есть линия, защищенная от прослушки?

— Вы имеете в виду линию, которой пользуются работники ЦРУ? На полюсе довольно трудно отведать гамбургер и найти бензин.

— Я не могу выйти наружу, поскольку сейчас действует условие номер один. Полеты отменены. Ни телефона, ни электронной почты. Разве люди не обсуждают между собой эти смерти?

— Разумеется, обсуждают. Этот цирк, который Грейтер устроил в обеденном зале, никого не убедил. А возможно, даже ухудшил ситуацию. Большинство людей склоняются к мысли о том, что он что-то скрывает.

— Находясь в обеденном зале, я поймала на себе несколько явно враждебных взглядов. Люди думают, что именно я занесла сюда патогенные микроорганизмы.

— Некоторые и вправду так думают. Сколько таких людей, я не знаю, но полагаю, что немало.

Внезапно Халли почувствовала острый спазм в области живота. Ощущение было такое, будто огромный кулак изо всех сил сжал ее желудок, затем боль отступила. Она вспомнила Дайану Монталбан, умирающую от потери крови на полу в обеденном зале… Еще один спазм, от которого она вздрогнула и застонала.

— Что с вами? — спросила Мерритт.

— Просто судорога, — ответила Халли, не желая прерывать разговор. — Так что в отношении Грейтера?..

— Ничего. По крайней мере, до восстановления связи.

— А вы не знаете, когда снова могут возобновиться полеты?

— Они прекращаются при температуре шестьдесят градусов. А у нас сейчас на двадцать градусов ниже установленного предела. Мне самой просто ненавистна мысль о том, что зимовка может начаться раньше в этом году.

— И будет продолжаться восемь месяцев, так?

— Да.

Халли представила себе заключение в этом самом труднодоступном на земле месте в компании с полярниками, падающими замертво, лишающимися рассудка, пьющими, сидящими на наркотиках, возможно, даже и убивающими друг друга, и все это в герметично закупоренной станции, атмосфера в которой, быть может, заражена смертельно опасными патогенными микроорганизмами.

Семь бед — один ответ, надо попробовать…

— Агнес, вам что-либо известно о «Триаже»?

Нахмуренные брови, секундное раздумье — и то, и другое можно объяснить старанием припомнить давно забытый факт. А может, тут нечто иное.

— Это методика оказания неотложной медицинской помощи. Отбор тех, кому она необходима. Или не необходима. А почему вы об этом спросили?

— Да просто из любопытства. Мейнард Блейн как-то упоминал об этом, когда мы с ним пили кофе. — Конечно, это была ложь, но ведь детективы часто используют ложь, чтобы добраться до правды, разве не так? — Он очень воодушевился, рассказывая мне об этом. Но, к сожалению, пока я собиралась расспросить его поподробнее, ему пришло сообщение на пейджер и он поспешно куда-то ушел.

— Так это Блейн рассказывал вам об этом? А когда?

— Вчера. Он думал, чем бы ему заняться, и вдруг подсел ко мне. Вы же его знаете. — Халли хитро подмигнула и вдруг почувствовала, что в ее желудке и кишечнике происходит нечто серьезное.

— Не представляю, о чем он мог говорить. — Мерритт выглядела озадаченной и весьма расстроенной.

— Может, это название какого-то исследовательского проекта?

— Нет. Я бы наверняка знала о его существовании.

Темы для разговора, казалось, исчерпались, и беседа непроизвольно подошла к концу.

— Очень мило с вашей стороны, Агги, было навестить меня.

— Мне надо заняться своими пробирками. — Взглянув на часы, Мерритт встала. — Уже пять. Вам скоро можно будет выходить из комнаты. Встретимся за ужином.

Мерритт ушла. Халли чуть подождала, дав ей пройти некоторое расстояние по коридору. Она хоть и дала Лаури и Греньеру честное слово, но если дело дойдет до объяснений, ее нынешнее состояние можно будет считать критическим. Она встала, сделала глубокий вдох и бегом бросилась в дамский туалет.

38

Единственным преимуществом, которое давал приступ поллярии, было достаточное количество времени на раздумья в ожидании, что приступ пройдет сам собой.

Секрет, которым владела Халли, вполне мог ее убить. Она понимала это все отчетливее. С исчезновением Фиды она снова оказалась в том же положении, в котором пребывала в самом начале, — не могла довериться никому, ни единому человеку.

И уж ни в коем случае не Блейну. Он соврал ей в отношении Эмили, и это было первым странным событием за время ее визита сюда. И с того момента все, что было связано с Блейном, становилось все более странным. Почему он так поступил? Халли приходила в голову лишь одна мысль: он был каким-то образом связан со смертью Эмили. Все это выглядело непонятно. Халли знала о похождениях Джона Уэйна Гейси, Теда Банди и прочих очаровательных психопатов, которые казались соседям идеальными людьми, а сами пытали, убивали и поедали своих жертв. Но кем же все-таки был Мейнард Блейн? В ее сознании он больше ассоциировался с неловким и нескладным повесой, нежели с убийцей-садистом.

Ну а что в отношении Грейтера? Ранее она поместила его в первые ряды подозреваемых. Но потом он согласился просмотреть поименный список персонала станции. Стало быть, ему известно, что на станции нет ни одного мужчины, имя которого начинается с «Эм». При этом Халли не видела экран монитора, так что, вполне вероятно, заверения Грейтера также являются ложными. Но в действительности она так не думает. Тогда, во время просмотра, Халли видела в его глазах признаки человеколюбия. Он старался что-то от нее скрыть, и это, как показалось Халли, было чувство вины за гибель тех матросов. И хотя Грейтер презирал свою гулящую бывшую, но, возможно, он чувствовал вину за то, что оставил свою жену в затруднительном положении и с нарастающим чувством отчаяния в душе.

Ну а Бренк? Вполне вероятный вариант.

И еще множество других мужчин, о которых Халли вообще ничего не знает. Под конец она поймала себя на том, что постоянно задает себе один и тот же вопрос: «Ну кому ты поверишь, если ты не можешь доверять вообще никому?» Ответ нашелся сразу: не «кому», а «чему». Она всегда может доверять только науке.