Читать книгу "Вечное пламя - Виктор Бурцев"

– Иван Лопухин, – прочитал фон Визель. – Был в нашем отряде политруком. Участвовал в ряде диверсионных акций. Принимал активное участие в разработке планов очередных диверсий. Занимался политической и агитационной работой среди простых солдат. Является приближенным генерала Болдина. – Он поднял взгляд. – Нам известно все.

– И чего тогда спрашивать? Если все известно…

– Зачем вам был нужен доктор Струбе?

– Значит, не все известно? – спросил Иван.

Немец схватился за стек.

– Зачем вам был нужен доктор Струбе?!

– Ну зачем еще нужны доктора? Как вас там… фон… – Мысли Лопухина путались. – Что вы идиотничаете, в самом деле? Зачем нужен доктор… Лечить!

– Кого?

– Раненых.

– Много?

– Чего?

– Раненых.

– Пошел ты…

Фон Визель снова ударил Ивана по колену. Потом еще раз. И еще…

Лопухин орал не переставая, но немец бил и бил.

– Зачем был нужен Струбе? Что он тебе рассказал?

– Ничего! Ничего! Ни-че-го-о-о-о!!! – кричал Иван, стараясь увести из-под удара поврежденное колено.

– Где сейчас Болдин?

– Не знаю!

– Куда ты вел доктора? Куда?

– Никуда! Не знаю!

Немец схватил Ивана за горло, сжал холодными пальцами кадык. Лопухин захрипел, задергался.

– Ты мне расскажешь все…

– Sie es erwürgen Sie, der ober-Leutnant,[9]– сказал кто-то из темноты.

Фон Визель замер. Иван видел перед собой его водянистые, змеиные глаза.

Затем руки, сжимавшие горло Лопухина, разжались. Фон Визель отошел, отряхиваясь и поправляя китель.

– Von ihm gibt es keinen Nutzen. Dennoch – der Galgen.[10]

– Ja, aber ich wollte mit ihm reden solange, bis er sich ins Stück des Fleisches verwandeln wird.[11]

– Bitte. Er Ihren.[12]

Фон Визель забрал из стола какую-то папку и вышел.

Лопухин, тяжело дыша, ждал, когда успокоится колено, в которое, казалось, кто-то воткнул кусок раскаленного железа.

Тот, другой немец тоже, казалось, чего-то ждал. Его не было видно в темноте. Только красный светлячок сигареты и силуэт.

– Все-таки мясник этот обер-лейтенант… – Голос был глубокий, с аристократическими нотками. – Мясник. Устроил тут комедию в средневековом стиле. Он просто злится, что его выдернули сюда из Гродно.

Немец встал, подошел ближе. На нем была черная форма. В петлицах виднелся дубовый листок. Лицо…

А вот лицо Ивану показалось смутно знакомым. Где-то он видел эту холеную, с тонкими усиками, орлиным носом и хищными бровями физиономию. И пенсне… Видел. Но где?

– Все вопросы образованные люди могут решить и без этих… – Немец кивнул в сторону стека. – Штучек. Вы курите?

Иван молчал.

Немец хмыкнул. Подошел сзади, несколькими рывками освободил Лопухину руки. Тот сразу обхватил больное колено, будто это хоть чем-то могло помочь. Немец отошел за стол, сел чуть боком.

– Скажите, а чего вы запирались? Играли в разведчика? Это совершенно бесполезно, да и болезненно. Редко кому удается удержать секреты при себе. Человечество придумало массу способов развязать язык.

Иван молчал.

– Не жмитесь. – Немец махнул рукой. – Я не собираюсь спрашивать вас о генерале Болдине и остатках его отряда. Этим пусть занимаются другие. Вон тот же фон Визель… У меня к вам разговор другой.

Лопухин все так же молча разглядывал его.

– Да что же это… – Немец шлепнул себя по колену. – Не стоило вас сразу отдавать в руки этому болвану. Ладно… Начнем сначала. Как вас зовут, мне известно, а я – Генрих фон Лилленштайн. В званиях сейчас надобности нет. Побеседуем с вами просто так. Почти неофициально.

И тут-то Иван вспомнил, где видел и профиль этот орлиный, и пенсне, и усики! Только пенсне тогда было разбито, усики залиты кровью и лицо белое, восковое…

Фон Лилленштайн был убит по дороге на Гродно во время рейда сводной роты генерала Болдина.

«Выжил? Ранен был только? Притворялся? – заметалось в голове у Лопухина. – Что происходит-то, черт побери?!»

– Ну как, вы согласны? – поинтересовался Лилленштайн.

– Да, – ответил Иван хрипло. – Только вот пить хочется…

– Это не беда.

Немец встал, налил из графина воды, протянул Лопухину. Тот выпил жадно, обливаясь.

Лилленштайн стоял рядом. Живой. Пахнущий дорогим одеколоном. Отглаженный и чистенький. Но Иван помнил, точно помнил это лицо… Кровь… Хотя форма была иная.

– Легче?

– Да, спасибо.

– Вообще, знаете, я попробую вас заинтересовать… Вы ведь коммунист? Нет-нет, не надо молчать. Мы только-только начали интересную беседу. Мне все равно, кто вы по партийной принадлежности. К тому же ваш товарищ, может быть бывший товарищ, наговорил достаточно, чтобы повесить вас рядом с этим бандитом. Вы, вероятно, видели местную виселицу? Так вот, если наш с вами разговор будет… удачным, то, возможно, лагерь будет для вас лучшим выходом. Поверьте, смерть – это не то, что можно назвать… желанной штукой.

Лилленштайн все так же улыбался, но в глазах… в глазах промелькнуло нечто особое. И Иван поверил. Немец знал о смерти не понаслышке.

– Мне ваше лицо кажется знакомым, – вдруг сказал фон Лилленштайн. – Мы не могли встречаться? Вы бывали в Европе?

Лопухин отрицательно покачал головой, чувствуя, как душа уходит в пятки.

– Но определенно я где-то вас видел. Не могу вспомнить.

– Такое бывает.

– Да-да… – Немец встряхнулся. – Но продолжим, потому что фон Визель не станет долго ждать. Вы готовы к диалогу?

– Давайте попробуем.

Фон Лилленштайн улыбнулся и непонятно почему повторил:

– Попробуем… – Он достал из кармана матерчатый сверток. Положил на стол, развернул. – Я хочу поговорить с вами об этом.

Иван пододвинулся ближе и узнал свой медальон, подаренный ему в далекой карельской деревне. Что там нынче?

– Это мое, – неожиданно для себя заявил Лопухин.