Читать книгу "Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд - Брэм Стокер"

Он замолчал. Никто из нас не произнес ни слова, мы лишь склонили головы в знак согласия. Мистер Трелони продолжил, но уже не так уверенно:

— Еще не поздно! Если у кого-то из вас есть сомнения или дурные предчувствия, ради всего святого, скажите об этом сейчас! Любой из вас может беспрепятственно уйти, мы не станем никого задерживать! Оставшиеся продолжат начатое дело!

Он снова замолчал и внимательно посмотрел на каждого из нас. Мы переглянулись: среди нас трусов не оказалось. Про себя могу сказать: если какие-то сомнения и тревожили мою душу, взгляда на лицо Маргарет хватило, чтобы успокоиться. Оно выражало бесстрашие, оно выражало уверенность, оно было божественно спокойно.

Мистер Трелони глубоко вздохнул и повеселевшим и более уверенным голосом сказал:

— Поскольку все мы настроены одинаково, то чем раньше приступим к делу, тем лучше. Хочу обратить ваше внимание на то, что это помещение, как и весь дом, освещается электричеством. Мы не могли подключить провода к общей электрической сети, потому что для этого пришлось бы выдать себя, но здесь у меня проведен кабель, который можно подключить в холле и таким образом замкнуть цепь!

Эти слова он произнес, поднимаясь по лестнице. Рядом с входом он поднял с пола конец кабеля, немного протянул его и подсоединил к рубильнику на стене. Подняв ручку, он наполнил все помещение и ведущую вниз лестницу светом. Теперь стало видно, что ход рядом с лестницей вел прямиком в пещеру. Над ним крепилась подъемная конструкция из нескольких блоков с большими мотками прочной веревки. Мистер Трелони, перехватив мой взгляд, понял ход моих мыслей. Он сообщил:

— Совершенно верно, это появилось здесь недавно. Я сам соорудил эту конструкцию, так как знал, что нам придется опускать большие тяжести, и поскольку мне не хотелось посвящать в свои дела слишком многих, я заказал такой подъемник, с которым при необходимости могу управиться сам.

Не теряя времени, мы тут же принялись за работу и до наступления ночи успели расставить все большие саркофаги и остальные привезенные с собой вещи в места, определенные мистером Трелони.

Странно было наблюдать за тем, как все эти памятники давно минувшей эпохи занимали свои места в пещере, оборудованной самыми современными механизмами и электрическим освещением. Воистину мы стали свидетелями единения старого и нового миров. Со временем я все больше и больше убеждался в том, каким мудрым и точным был выбор мистера Трелони. Я очень забеспокоился, когда Сильвио, принесенный в пещеру своей хозяйкой и спокойно спавший на моем пальто, которое я сбросил, вскочил, когда из ящика достали мумию кошки, и набросился на нее с таким же неистовством, какое демонстрировал прежде. Этот инцидент высветил еще одну новую сторону характера Маргарет, да такую, что у меня заныло сердце. Она совершенно спокойно стояла, прислонившись к саркофагу, в состоянии отрешенности, ставшем для нее в последнее время характерным; но, услышав шум и увидев бешеную атаку Сильвио, она явно пришла в ярость. Ее глаза сверкнули, а очертания рта приняли грубую, свирепую форму, чего раньше я за ней не замечал. Инстинктивно она шагнула в сторону Сильвио, будто собираясь вмешаться в атаку. Но я тоже сделал шаг вперед, и когда наши взгляды встретились, странная конвульсия исказила ее лицо, и она остановилась. От увиденного я пришел в замешательство и поднял руку, чтобы протереть глаза. Когда я опустил руку, к Маргарет уже вернулось ее обычное спокойствие, а на лице читалось некоторое удивление. Со свойственной ей грацией и изяществом она скользнула к Сильвио и подхватила его на руки точно так же, как делала это в подобных случаях раньше. Держа кота на руках, она гладила и ласкала его, как маленького провинившегося ребенка.

Пока я смотрел на нее, мое сердце наполнилось страхом. Та Маргарет, которую я знал, менялась. В глубине души я неистово молился, чтобы причина этих перемен исчезла как можно скорее. Сильнее, чем когда-либо, мне хотелось, чтобы наш ужасный Эксперимент закончился удачно.

Когда в комнатах все было расставлено согласно требованиям мистера Трелони, он повернулся к нам и молчал до тех пор, пока все не переключили свое внимание на него. Потом он сказал:

— Теперь здесь все готово. Нам осталось лишь дождаться нужного момента, чтобы начать.

Какое-то время все молчали. Первым подал голос доктор Винчестер:

— Когда же настанет нужный момент? Если у вас нет четкой даты, может быть, вы хотя бы приблизительно представляете, когда это случится?

Ответ прозвучал сразу:

— После очень глубоких раздумий я остановился на дате 31 июля!

— Могу ли я узнать, почему вы выбрали именно этот день?

— Царица Тера в большой степени была подвержена мистицизму, — медленно заговорил мистер Трелони, — и существует множество доказательств тому, что, страстно желая восстать из царства мертвых, она, естественно, запланировала свое воскрешение на тот период, когда в силу вступает бог, покровительствующий подобным процессам. Четвертый месяц периода разлива находился под властью Гармохиса, это имя давали Ра, богу Солнца, когда он восходил по утрам, тем самым символизируя пробуждение или воскрешение. Воскрешение физическое. Итак, поскольку этот месяц начинается по нашему календарю 25 июля, его седьмой день приходится на 31 июля. Мы можем не сомневаться в том, что мистически настроенная царица из всех дней выбрала бы именно седьмой или кратный семи. Осмелюсь предположить, что кое-кто из вас удивляется, почему подготовка началась только сейчас. Я отвечу. Мы должны быть полностью готовы, когда настанет нужный час, но и не имело смысла проводить время в бездеятельном ожидании.

Итак, чтобы начать Великий эксперимент, нам оставалось дождаться 31 июля, которое наступало послезавтра.

ГЛАВА XVII
Сомнения и страхи

Из простых вещей мы узнаем о великих. История веков — всего лишь повторение часов. Развитие души — не что иное, как многократное повторение одного мгновения. Ангел-хранитель записывает деяния и поступки своего подопечного в Великую Книгу не яркими красками, его писчее перо не знает других цветов, кроме света и тьмы. Вечному разуму не нужны оттенки. Все мысли, все чувства, все воспоминания, все сомнения, надежды и страхи, все чаяния и все желания будут разложены на составляющие элементы первоосновы и, в конце концов, отнесены к одной из противоположных категорий.

Если бы кому-то захотелось получить миниатюру всей человеческой жизни, куда бы полностью уместились все события, которые только могут выпасть на долю потомка Адама, то история моих переживаний за следующие сорок восемь часов, записанная полностью и откровенно, целиком удовлетворила бы такое желание. Хранитель мог бы как всегда видеть только свет и тень, которыми в конечном итоге можно представить Рай и Ад, поскольку Вера устремлена к самым высоким вершинам Небес, а Сомнение стоит на краю зияющей пропасти Преисподней.

Конечно, в те два дня были светлые моменты: когда от мысли, что Маргарет любит меня, и от ее красоты все сомнения рассеивались, как утренний туман перед рассветом. Но неумолимое течение времени не давало мне покоя. Час, с неотвратимым наступлением которого я смирился, приближался с такой скоростью и уже был так близок, что ощущение неизбежной развязки захватило меня! На кону, возможно, стояла жизнь и смерть всех нас, но мы были к этому готовы. Опасаться стоило лишь нам с Маргарет. Моральный аспект дела, который касался религиозных убеждений, меня не беспокоил, поскольку даже сами эти вопросы и причины, лежащие в их основе, оставались недоступными моему пониманию. Сомнение в успехе Великого эксперимента было обычным для подобного рода предприятий, сулящих огромные возможности. Меня, как человека, чья жизнь проходила в интеллектуальной борьбе, подобного рода сомнения скорее подзадоривали, чем страшили. Что же тогда заставляло меня волноваться, что превращалось в боль, когда мои мысли устремлялись в том направлении?