Читать книгу "Ваших бьют! - Александр Попов"

Будучи до невозможности примерным семьянином, в очаровательной девушке наш директор видел лишь совершенное творение природы, а не объект нескромных мужских желаний. Среди сотрудников фирмы даже ходила байка, как он и его приятели по бизнесу, заключив взаимовыгодную сделку, решили отметить это событие в сауне. Неизвестно, откуда просочилась информация, но через пару дней все служащие поголовно обсуждали поведение директора, который даже и не подозревал о коварном плане друзей: те, зная его отношение ко всяким нехорошим излишествам, тем не менее решили украсить свой праздник наличием нескольких прекрасных, но при этом покладистых дев.

Надо заметить, что в отличие от нашего начальника остальные не являлись истинными фанатами жара, поэтому, довольно быстро устав вздрагивать от прикосновения раскаленного металла тяжелых золотых цепочек к своей коже при каждом неосторожном движении, покинули парилку, оставив приятеля в одиночестве. И когда шеф, обливаясь потом, в самом благодушном настроении выбежал, чтобы немедленно прыгнуть в прохладный бассейн, он, к своему ужасу, обнаружил, что в нем уже весело плещутся симпатичные обнаженные «рыбки». Стыдливо прикрывшись руками, он замер, посмотрел на довольных приятелей с выражением глубочайшего душевного страдания на лице и не нашел ничего лучше, чем снова юркнуть в парилку.

Дружный смех приятелей уже давно затих, кто-то присоединился к «русалкам», а Евгений Алексеевич так и оставался в помещении с разогретым до ста десяти градусов воздухом. Наконец кто-то из мужиков почувствовал неладное и заглянул в парилку, где и обнаружил находящегося в полубессознательном состоянии и красного как рак приятеля, расположившегося на деревянных досках пола в максимальном удалении от печки.

Девочек немедленно выгнали, не забыв, впрочем, ощутимо поблагодарить их за составленную компанию, а нашего директора с превеликими осторожностями вывели из парилки, поставили под душ и в течение нескольких минут приводили в себя, постепенно понижая температуру воды, чтобы у главы сотрудничающей организации не приключился температурный шок. А Евгений Алексеевич, отстоявший свою честь чуть ли не ценой жизни, в течение довольно длительного времени служил предметом всевозможных хохм. Забавляющиеся мужики в курилке даже стали тешить коллег анекдотами, придавая им новое звучание, только бессовестно поменяв имя главного героя.

Например, моются как-то Евгений Алексеевич с Петькой в бане. Петька трет Евгению Алексеевичу спину и говорит: «О, Евгений Алексеевич, майка, а ты говорил — пропала». Или: «А у тебя, Евгений Алексеевич, носки грязней». — «Ну так я, Петька, и постарше тебя буду». Когда запас подобных историй начал иссякать, сотрудники стали придумывать новые истории про Чапаева, продолжая называть его именем начальника. Одним из таких перлов был анекдот о том, как распарившийся Евгений Алексеевич, решив охладиться, открыл дверь парилки, но, вместо того чтобы выйти, вдруг вернулся на полку, несмотря на то, что и так выглядел не лучше вареного рака. Его ординарец, уяснив, что тягаться с командиром он не в силах, выскочил наружу и, вернувшись через полчаса совершенно удовлетворенным, сказал: «Зря ты, Евгений Алексеевич, тут сидишь, там как раз бабы пришли: молодые, статные, белые» На что очумевший от пара Евгений Алексеевич ответил: «Видишь, Петька, бабы-то белые, а я теперь полностью пролетарский, и внутри, и снаружи красный».

И удивительное дело, если ранее у услышавшего подобные истории про легендарного комдива непременно зачесались бы руки, чтобы отвесить рассказчику бородатых острот затрещину, то теперь все незатейливые анекдоты просто проходили на «ура». К чести нашего директора, замечающего улыбки, нацеленные в его адрес, он находил ниже своего достоинства реагировать на веселье подчиненных.

— Александр Игнатьевич, а что нам Тимошка двери не открывает?! — раздался протяжный вопль из коридора, оторвав меня от воспоминаний. — Скажите ей, нам уже надоело, пусть выходит!

— Тимошка, выйди, — повелел я, соображая, как изнутри открыть дверь в спальню, которую каким-то образом чертяжка сделала такой неприступной, что ни грубая сила, ни магические умения потенциальной домушницы Вари не могли ее отворить.

Нечисть, проявив чудеса послушания, схватила пакет с недоеденным удовольствием и вышла, обогнув диван. Только вместо того чтобы сразу направиться к сестрам, она сначала осторожно выглянула и, завизжав, бросилась в сторону кухни. Девочки с криками: «Ну ты сейчас получишь!» — кинулись за ней.

Хорошо все-таки дома.

Пока неугомонная троица продолжала веселиться, я закрыл двери гостиной, установил в плеер кинотеатра диск «Антологии сновидений», с составом которой я иногда довольно беспутно проводил время после концертов, и сделал погромче звук. Жаль, что они так и не нашли время сделать полноценную студийную запись, но рок-н-ролл тем и хорош, что отлично звучит, невзирая на количество музыкальных эффектов.

Когда распахнувшиеся настежь двери поведали мне, что мои гостьи порядком наигрались, я обернулся и удостоил их самым строгим взглядом. Сделав звук потише, я поднялся с дивана и, обойдя девочек, вышел в прихожую. «Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко», — вспомнил я, обозревая поле битвы. На удивление, крупные предметы мебели стояли на своих местах, а вот до этого тихо и спокойно висящие на вешалках вещи вкупе с газетами лежали на полу. В пылу сражения кто-то открыл кладовку, убранную «по-быстрому», и, как результат, выпавшие из нее вещи частично лежали около ее двери, частично были разнесены по всему коридору. Люстра тихонько покачивалась.

— Убрать! — повелел я, не впадая в многословие, и остался следить за процессом.

В течение двадцати минут близняшки наводили порядок, так как, возвращая с помощью левитации разбросанные предметы на свои места, сестры заставляли их выполнять фигуры высшего пилотажа и так увлекались, что забывали, зачем, собственно, они их подняли в воздух. Тимошка, издеваясь, следила за движениями сестер и, когда они шли по коридору в какую-либо сторону, мгновенно появлялась в их поле зрения и демонстрировала язык.

— Александр Игнатьевич, скажите, чтобы она не дразнилась.

— Тимошка, не дразнись, — автоматически сказал я, немало не беспокоясь невыполнением команды.

— Саш! — раздался через какое-то время голос Вари. — Она не слушается.

— Вы тоже, — буркнул я и, пройдя в гостиную, сделал звук погромче.

— А как нам к себе попасть? — прозвучал новый вопрос, когда сестры поняли, что я вовсе не горю желанием укротить веселящуюся нечисть.

Я подошел к двери и толкнул ее, нисколько не удивившись, что она не распахнулась. Просто в этом доме меня никто и ничто не слушается. Однако открыть ее оказалось довольно легко, стоило мне только определить причину ее непослушания. Потянув дверь на себя, я легко вытолкнул из-под нее туфлю, каблук которой Тимошка использовала в качестве клина. Девочки, даже не поблагодарив меня, схватили швабру и первым делом принялись за восстановление «вешалки». Когда она была отреставрирована, они прыгнули на кровать, открыли по глянцевому журналу, но вид продолжающего стоять в дверях хозяина квартиры заставил их напрячь мозги и сообразить, что он остается чем-то недовольным.