Читать книгу "Не искушай меня - Лоретта Чейз"

Толстый ковёр с богатым узором покрывал большую часть пола – и это было внушительное расстояние – в то время как искусная лепнина украшала потолок.

Мраморный камин был ещё более впечатляющим, чем тот, что находился в вестибюле. Перед ним располагался стол, накрытый на двоих, и два мягких кресла.

Зоя встала в центр комнаты, с руками сжатыми под подбородком, пока озиралась, осматривая окружавшие её вещи.

Джарвис надела на неё ночное одеяние, тщательно выбранное Зоей для своей брачной ночи – лёгкая муслиновая сорочка под муслиновым халатом, расшитым зелёными, розовыми и золотыми шёлковыми нитями.

Вскоре, после того, как она вошла, появился Дав, за ним следовала небольшая вереница лакеев за ним, которые несли подносы и серебряное ведёрко. Зоя наблюдала, как они сервировали ужин – ряд изысканных блюд, небольшие сэндвичи, наподобие тех, что она подавала своим сёстрам, сыры, фрукты и булочки. Шампанское охлаждалось в серебряном ведре, наполненном льдом. Она знала, что в Марчмонт-Хаусе, как во многих больших домах, имелся свой собственный ледник.

Марчмонт стоял среди слуг, отдавая указания, передвигая тарелки на дюйм то в одну, то в другую сторону. Она некоторое время следила за ним, вспомнив, что говорила Присцилла: Марчмонт равнодушен ко всем и ко всему.

Но сейчас он не был равнодушным. Он думал об этом, планировал и решал, как оно должно быть.

Ради неё.

Она посмотрела на огромный бриллиант на своей руке, венчальное кольцо удобно устроилось рядом, и в горле у неё образовался комок.

О, небеса, он действительно может быть милым, как тот Люсьен, которого она знала. Как её сердце может устоять против такого очарования? И если он похитит её сердце, то сможет ли она перенести его охлаждение, если наскучит ему?

Не имеет значения. Она как-то выживет. Она всегда выживала.

И этот день ещё не скоро наступит.

Сейчас Марчмонт не скучал.

И на данный момент Зоя знала, что делать, чтобы наверняка прогнать скуку подальше.

Наконец, всё, как казалось, было на своих местах. Марчмонт знал, что не сможет винить повара, поскольку тот сделал всё в точности так, как ему было сказано. И если вышло слишком много или слишком мало, то герцогу некого было винить, кроме самого себя.

Он жестом выслал шеренгу лакеев из комнаты и подождал, пока они закроют за собой дверь. Он разлил шампанское, взял бокалы и повернулся к центру комнаты, где он видел в последний раз Зою, медленно описывающую круги и разглядывающую всё вокруг.

Люсьен не представлял, одобряла ли она увиденное или нет. Он попытался сказать себе, что его это не волнует. У неё есть собственные комнаты, которые она сможет обставить, как пожелает.

И всё же герцог не мог удержаться от размышлений о том, сочла ли Зоя его спальню старомодной и захламленной, с её эксцентричным набором мебели разных поколений. Некоторые вещи прибыли из других домов и принадлежали прежним владельцам титула. Другие были куплены его дедом и родителями, а некоторые им самим.

Зои там не оказалось.

– Зоя?

Ответа не последовало.

Марчмонт поставил бокалы обратно на стол и посмотрел в сторону двери, ведущей в её спальню. Она же не могла…

Тут до него донёсся слабый шорох из-за китайской ширмы.

У него там находился ночной горшок. Она, должно быть, обнаружила его, пока герцог был занят с лакеями. Пока он оставался холостяком, горшок стоял открыто, возле кровати. Но теперь он женат, и ему было известно, что женщины в этих вопросах были осмотрительнее мужчин.

Марчмонт отвернулся и стал насвистывать.

Ему послышался смешок.

Он повернулся на звук.

Зоя вышла из-за ширмы.

На ней была улыбка. И кольцо с огромным бриллиантом. И гораздо меньше одежды, чем было надето, когда она вошла в его спальню.

Тогда на ней была отделанная кружевом сорочка под вышитым халатом из тонкого муслина с кружевной отделкой.

Теперь на Зое остался только халат. Он не просвечивал. Несмотря на тонкую ткань, муслин не был прозрачным, и она не стояла против света. Там, где она находилась, свет от камина и свечей и тени плясали на вышивке, розовой с зелёным и золотым, превращая одеяние в мерцающую вуаль.

Тени и мерцание подчёркивали формы тела девушки, не обнаруживая их полностью, но привлекая внимание к соблазнительным изгибам.

Люсьен с трудом сглотнул.

Зоя начала петь. Её голос был тихим, не громче шёпота, мелодия была в странном миноре. Он ощущал её подобно прикосновению, скользящему по его коже. Он не смог бы разобрать слов, даже если бы она пела громче, но его тело откликнулось на призыв и ожило каждой клеточкой.

Затем поднялись вверх её руки, изгибающиеся подобно змеям, и она начала танцевать.

Зоя двигалась с плавной грацией балерины, но это не было похоже ни на один балетный танец, который Люсьен когда-либо видел. Её руки, её бёдра, движения головы и глаз, глядящих то на него, то в сторону – каждый жест был экзотичным, безошибочно наводящим на неприличные мысли.

Она двигалась по комнате, но это было похоже на движение своенравного ветерка, то приближающегося, то отступающего. Её руки снова и снова поднимались к волосам, и Марчмонт уловил блеск падающих шпилек. Сам дьявол пританцовывал в её улыбке и взывал к нему из её глаз. Девушка кружилась вокруг него, и он поворачивался, как загипнотизированный, следя за ней.

Зоя двинулась назад, по направлению к кровати, и плавно провела руками вдоль тела, задержавшись, чтобы обхватить груди, затем ладони опустились ниже, слегка коснувшись пальцами талии и живота. Потом её руки спустились ещё ниже, обводя формы бёдер и ягодиц… Затем они передвинулись вперёд, под живот, скользя над треугольником между бёдрами.

Марчмонт спал со многими женщинами, опытными и одарёнными, но в сравнении с Зоей они были деревянными куклами.

Она была самим олицетворением чувственности, бесстыдницей из бесстыдниц.

Девушка ухватилась за резной столбик в подножии кровати и обвела резьбу пальцами. Затем она выпустила столбик, чтобы позволить ладони дрейфовать вдоль покрывала, пока она перемещалась на другую сторону кровати.

Одним лёгким движением она скользнула на кровать, устроившись посередине на коленях. Она поднимала руки над головой, сжимая их в молитвенном жесте, и изгибалась там, её туловище извивалось так, как человеческое тело, вероятно, не может двигаться.

И всё это время Зоя продолжала напевать тихую ритмичную мелодию в миноре, слов которой герцог не мог понимать, но смысл её был очевиден.

Марчмонт давно забыл о тщательно продуманном ужине.

Он забыл обо всём на белом свете.

Он просто двинулся навстречу Зое, бездумно, поскольку процесс мышления был не нужен, даже если бы был возможен. Она могла бы быть Евой с яблоком в руке, Евой-искусительницей.