Читать книгу "Под крышами Парижа - Генри Миллер"

Будь Билли такой же, как все бабы, я, может, и не справился бы. Но она дерется как мужчина, не кусаясь, не щиплясь, не царапаясь и не пытаясь заехать ногой в яйца. В такой ситуации все решают вес и сила, и, оказавшись у нее за спиной, я получаю решающее преимущество. Вставляю шланг куда хочу, а сопротивление только помогает — извиваясь, она невольно впускает его все глубже.

Билли переходит к угрозам… Если я немедленно не остановлюсь, она позаботится о том, чтобы Джина никогда больше мне не дала. Распространит слух, что у меня триппер. Закричит и позовет консьержа. Отвечаю тем же. Расскажешь, что у меня триппер, — буду всем говорить, что подхватил от нее. Разбудишь консьержа — заявлю, что она шлюха и пыталась спереть у меня деньги… он мне посочувствует и поможет сдать в полицию (на самом деле злобный старикан вышвырнул бы меня на улицу).

Все, Билли, на этот раз ты попалась и уже не вывернешься. Ну как, любительница нюхать пизды? Почему ничего не рисуешь? Да, знаю, не привыкла к такому. Мой приятель продвигается вперед словно по узкому лазу. Но это поправимо… к концу сессии я расширю проход, а потом еще промажу механизм спермой.

От злости Билли кусает простыню. Называет меня мерзавцем, ублюдком, сукиным сыном, дядей семейки чокнутых говноедов. Я рассматриваю нарисованную ею картинку… какое же у нее богатое воображение… приятно, что Билли наконец-то вернулась к жизни. Хрен в заднице порой творит чудеса, это великий стимулятор.

Дрючка удалась на славу, однако к концу Билли уже не настаивает на прежних требованиях… всего лишь просит. Я непреклонен. Она как-то вдруг сразу обмякает, стонет… Фокус хорошо мне знаком, и когда он не срабатывает, Билли в отчаянии колотит по подушке кулаками.

— Хватит! — хнычет она. — Хватит! Не надо больше… Альф, послушай, я приведу тебе девушек… о, таких девушек! У меня много знакомых, которые ищут мужчину. Я дам тебе адреса… прямо сейчас… даже позвоню… Ну же. Альф, перестань…

И далее в таком же духе. Может, у нее и впрямь есть чем поживиться. Эти лесбиянки… дай им волю — подберут все приличное. Но остановиться я уже не могу, даже если бы она предложила уик-энд с толпой непорочных девственниц. Добавляю жару и одновременно начинаю играть с пиздой. Я бы отдал левое яйцо, чтобы сучка кончила прямо сейчас, но шансы на такой исход, похоже, равны нулю.

Что одно, не потерять бы оба… яйца как будто выворачиваются наизнанку и выталкивают член в самую глубину. Сую пальцы в пизду… Билли взвывает, но все равно не кончает, сучка. В жопе уже хлюпает… я бы с удовольствием долил к сперме мочи, однако слишком велик риск испортить чудесный старинный гобелен.

К Билли почти моментально возвращается хорошее настроение. Что ж, свое я определенно получил. Теперь будет знать, в следующий раз если и придет, то только под охраной полиции. По крайней мере дважды подумает, прежде чем предложит перепихнуться. Для нее все случившееся уже стало темой для шуток… не знает, стоит рассказывать об этом Джине или нет. Но как я? Было хорошо? Я удовлетворен? Отлично! Тогда я не буду возражать, если она ляжет на минутку и закончит свой набросок?

Сэм все же заключил некоторого рода сделку с Северином. Детали мне неизвестны, но Карл уже видит, как мы все гребем деньги лопатой.

— Со мной что-то не так, Альф, — жалуется он за стаканом "перье", которым наказывает себя за последние прегрешения. — Сам не знаю что. Вроде бы ничего не изменилось, и чувствую я себя также, как всегда. Вчера вот устроил девочке такой прогон…

Сэм не может понять, почему Александра отменила назначенную встречу. Все было бы в порядке, они бы прекрасно повеселились, и голова бы не болела. Но сейчас, сейчас…

— Энн простила бы, если бы я связался с матерью, — говорит он мне. — Она женщина достаточно либеральных взглядов и понимает, что мужчине время от времени требуется отвлечься и развлечься. Но как, черт возьми, сказать ей, что я связался с ребенком, девочкой лишь чуть старше собственной дочери? А самое страшное то, что я снова хочу ее трахнуть! Прямо сейчас, в этот самый момент, когда мы сидим с тобой здесь и разговариваем, я словно вижу ее наяву… стоящей передо мной уже после того, как я раздел ее. Она была так смущена… не знала, чем прикрыться. — Похоже, Таня запудрила ему мозги каким-нибудь трогательным враньем… а может, и вовсе ничего не сказала, позволив бедняге самому воссоздать подходящий романтический фон. — Она такая невинная… такая неопытная во всем… она полностью доверилась мне, понимаешь? И при этом в ней столько жизни, столько желания угодить, сделать приятное… святая простота.

При таком раскладе безопаснее всего молчать, дабы не задеть ненароком чувствительные струны. Стоит ляпнуть невпопад, и Сэм либо решит, что я клевещу на милое, безгрешное дитя, либо заподозрит, что его держат за дурака. В общем, держу рот на замке и даю ему выговориться. Ничего, мне приходилось выслушивать и куда более скучные истории ради пары стаканчиков.

— Думаю, девственность она потеряла раньше, — задумчиво продолжает Сэм. — Было в ее поведении что-то такое… не девичье… Наверное, обычная история. Какой-нибудь мудак пригласил на пикник и… Все равно это ни в коей мере не служит оправданием того, что я с ней сделал… я лишил ее иллюзий… Но пойми, после того как все началось, я уже не мог остановиться! Я должен был трахнуть ее… только получилось куда как хуже, чем с ее матерью… Почему? Из-за ее молодости и невинности. Я проделал с ней все то же самое, что и с Александрой. Господи! Мать и дочь… я трахнул обеих и не могу забыть ни одну, ни другую. Вот ситуация! Альф, ты хорошо знаешь Александру… скажи, что она сделает, если прознает? Как по-твоему, она пойдет к Энн? И что тогда? Боже всемогущий! Нет, я сам признаюсь ей во всем, прямо сейчас…

Так вот на что Сэм тратил свое драгоценное время. Что касается Энн, то у нее другая история, еще похлеще: почему-то хочет внушить мне, что пустилась во все тяжкие. Возможно, рассчитывает, что я передам Сэму и в нем проснется ревность… никак не может забыть ту карточную игру.

Рассказывает о каких-то двух мужчинах, имен которых якобы не может вспомнить… Пару дней назад они втроем устроили в ее снятой квартире очень веселую вечеринку. По словам Энн, она пригласила их для того, чтобы они от-трахали ее по очереди, но потом чего-то испугалась. Гости, когда до них дошло, что хозяйка не намерена спускать трусики, рассердились, привязали ее к кровати и отвели душу.

Если бы она запомнила имена! Я бы, пожалуй, и поверил в эту сказку, если бы шалунов звали, например, Сид и Эрнест, однако в ее изложении негодяи представлены парой крутых лягушатников, возможно, апашей, так что скорее всего картина блистательного разгула является лишь плодом ее разыгравшегося воображения.

— Какому унижению я подверглась! — восклицает Энн, картинно демонстрируя пережитый ужас. — Что мне пришлось вынести! Это невозможно описать! Я даже почти ничего не помню! Привязанная к кровати! Беззащитная и беспомощная во власти не знающих милосердия подонков! Что бы сказал Сэм!

Энн, если не будет осторожной, договорится до настоящих неприятностей. В Америке, когда у женщины появляются такие фантазии, она идет к психоаналитику, и тот вправляет ей мозги. В Париже она скорее всего окажется в дешевом отеле с двумя головорезами и сутенером с кинокамерой.