Читать книгу "Дай лапу - Геннадий Абрамов"

— Торопимся жить? — поинтересовалась.

— А вы — водила?

— Простите, не поняла.

— Ну, кем работаете?

— Пытаюсь чему-нибудь научить красивых бездельников.

— В школе?

— Обижаете. Берите выше.

— Профессор?

— Увы! Пока доцент.

— И еще подрабатываете?

— То есть?

— Ну, на тачке?

— Вот вы о чем, — она улыбнулась.

— Правильно, — рассудительно сказал Андрей. — Деньги всегда нужны.

— А вы, извините, — студент?

— Теперь вы меня обижаете.

— Не хотите учиться?

— В институте? Зачем? Есть выбор: принцы и нищие. В шалаше может быть только ад. Кому-то нравится — я не возражаю.

— По-моему, нищие как раз те, кто не получил настоящего образования.

— Образование я и так получу.

— А вы не путаете образование с чем-то еще?

— Я давно уже ничего не путаю.

— Звучит несколько самоуверенно. Если не сказать нахально.

— А что плохого — быть уверенным в самом себе?

— Во всем, юноша, хороша мера.

Андрей показал пальцем в окошко.

— Чуть помедленнее, кони. Прибыл. Спасибо за лекцию. Здесь сбросьте. Ага, у будки.

Достал бумажник, чтобы расплатиться.

Она покачала головой.

— С нищих не беру.

— Я не нищий. С чего вы взяли?

— С богатеньких — тоже. Нам было по пути, молодой человек.

Он понял, что денег она не возьмет. Надо так лажануться. Наверное, она их вообще ни с кого не берет.

— Всего доброго, мой юный друг, — сказала она, приветливо улыбаясь. — Желаю успехов на поприще самообразования.

Ему вдруг захотелось сделать ей приятное.

— Вот, — протянул ей визитную карточку. — Возьмите.

Она прочла: «Андрей Гребцов». И номер телефона.

— Вам понравилось, как я вожу машину?

— Это вам на случай, если кто-то обидит, — пояснил он. — Бригада экстренной помощи.

— Помощи? Батюшки, дожила. Неужели у нас есть такая фирма?

— Без рекламы. Только для вас.

— О, я противница всяких привилегий. Но всё равно — спасибо. Вы очень любезны, молодой человек.

3

«Недоумок, — ругал он себя, пока шел дворами, — трепло».

Взбежал по лестнице на четвертый этаж. Проверил дыхание, пульс. В форме. И позвонил.

Клавдия Петровна долго и нудно разглядывала его в дверной глазок.

— Пожалуйста, вот мой профиль, — ворчал Андрей. — Фас. На кнопочке отпечатки пальцев. Зовут меня Андрей. Катя вам звонила.

Женщина впустила его в прихожую. Накинула цепочку.

Плоская, как доска, в стеганке, протертых нарукавниках и с «Беломором» в зубах. Угрюмая. И молчальница образцовая — он был у нее несколько раз и не помнил, чтобы она произнесла что-нибудь вслух, кроме цен.

А швея — класс.

Не сказав ни слова, протянула ему продолговатую коробку, перевязанную лентой.

— Точно — сорок шестой размер? — спросил он.

Лицо ее оставалось каменным. Она и бровью не пошевелила.

— Отлично, — сказал он. — Спасибо, вы нас очень выручили.

Она снова ничего не ответила.

Андрей усмехнулся.

— Беседа прошла в теплой дружеской обстановке.

Отсчитал три сотни баксов, поблагодарил и откланялся.

«Чертова старуха. И запах. Несет чем-то. Такой навар имеет, а ходит, как драная кошка. Вот стану миллионером, сотворю себе чего-нибудь из чистого золота. Как Элвис Пресли».

4

В такси сел сзади. Болтать не хотелось.

Прикрыв глаза, Андрей перебирал в памяти подробности утреннего свидания. Ха! Сходи погуляй, на белый свет позевай. Обалдеть, девочка. Реванш состоялся.

— Уснул? — оглянулся таксист. — Окружная.

Въехали в поселок. Андрей показал, куда свернуть.

К матери заезжать раздумал — после, на обратном пути. Успеем настроение испортить. Сначала в гараж, к дяде Коле.

На чай таксисту отстегнул щедро — у того на бок повело скулы, затрепетала и зашлась душа. Пацан все-таки, а сыплет, как какой-нибудь Абрамович.

— Сдачи не надо.

Это была его слабость — не просто шикануть, а так, чтобы еще и удивить, поразить. Пусть помнят. Пусть знают.

Дядя Коля, как всегда, возился со своим «москвичом».

Андрей понаблюдал за ним издали. Клевый старик. Спокойный, золотые руки. Лучшего соседа не найти. Если в силах сделать — никогда не откажет. Хорошее сердце, добрый. Правда, голова пустая — ну, не всё же сразу одному человеку.

— Привет, дядь Коль.

— А, Андрей. Здравствуй. Как дела?

— Дела у прокурора, дядь Коль.

— Мать твоя опять сорвалась.

— Зараза, — Андрей с досады пристукнул кулаком по бедру. — Увезли?

— Дома пока. Зайдешь?

— Не. Попозже. Когда вернусь.

Коробку с курткой для Яшки припрятал в гараже. Переоделся. И вывел мотоцикл.

В сердцах шваркнул по педали.

— Дядь Коль? Я тебе что-нибудь должен?

— Нет. По декабрь рассчитались.

— Напомни тогда.

— Кати! Тарахтишь больно.

— Часа через два — будешь?

— Если обедать отойду. А так — здесь.

— Годится!

Андрей поднял мотоцикл на дыбы, дал круг почета, но уезжать передумал, вдруг резко затормозил и спешился, поставил мотоцикл на рога…

— Расстроил ты меня, дядь Коль. Ну что мне с ней делать?

— Попроведай хоть.

— Жить не живем, а проживать проживаем.

— Крест твой. Терпи.

— Да она мне всю молодость искалечила!

— Родителей, сынок, не выбирают.

5

Мать его сидела на полу, прислонившись спиной к неприбранной кровати, раскинув ноги, свесив тяжелую хмельную голову. Без обуви, в дырявых чулках. И телогрейку не успела снять — уснула.

— Что ж ты со мной делаешь, а?

Лицо у нее было опухшее, в кровоподтеках.

Звезданулась обо что-то… Чтоб тебя черти съели. Прибил бы. Он приподнял ее, усадил на кровать, похлопал по щекам.