Читать книгу "Трактир "Ямайка" - Дафна дю Морье"

— Я мог уберечь вас от этого, — сказал он, а затем, задув свет, сел рядом с нею на кровать, взял ее руку, подержал немного и отпустил. — Боже всемогущий, почему вы с ними поехали?

— Они ошалели от пьянства и, по-моему, сами не знали, что делают. Я против них была беспомощна, как ребенок. Их оказалась целая дюжина, если не больше, и мой дядя… он вел их. Он и разносчик. Если вы об этом знаете, то зачем спрашиваете? Не заставляйте меня вспоминать. Я не хочу вспоминать.

— Они сильно вас поранили?

— Синяки, царапины — сами видите. Я пыталась убежать и рассадила бок. Конечно, они меня опять поймали, связали по рукам и ногам на берегу и заткнули мне рот мешковиной, чтобы я не могла кричать. Я видела, как сквозь туман идет корабль — и ничего не могла сделать, одна, под ветром и проливным дождем. Мне пришлось смотреть, как несчастные умирают.

Голос Мэри сорвался, она замолчала и повернулась на бок, закрыв лицо руками. Джем не пошевелился. Он молча сидел рядом на кровати, и девушка чувствовала, что он далек от нее, окутанный тайной.

Она стала еще более одинокой, чем прежде.

— Это мой брат обидел вас больше всех? — спросил Джем чуть погодя.

Мэри устало вздохнула. Не все ли равно, теперь это уже не имело значения.

— Я вам сказала, что дядя был пьян, — ответила она. — А вы, наверное, лучше меня знаете, на что он тогда способен.

— Да, знаю. — Джем помолчал, потом снова взял ее за руку.

— Джосс за это умрет, — сказал он.

— Его смерть не вернет тех, кого он убил.

— Я сейчас думаю не о них.

— Если вы думаете обо мне, не надо сочувствовать понапрасну. Я сама могу за себя отомстить. По крайней мере, одному я научилась — полагаться только на себя.

— Женщины — слабые существа, Мэри, несмотря на всю их смелость. Лучше вам сейчас держаться от всего этого подальше. Я найду выход.

Девушка не ответила. У нее были свои планы, и Джем в них не входил.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

— Я еще не решила, — солгала она.

— Если Джосс уезжает завтра ночью, вам некогда особенно раздумывать, — сказал Джем.

— Он думает, что я поеду с ним. И тетя Пейшенс тоже.

— А на самом деле?

— Это зависит от того, что будет завтра.

Что бы Мэри к нему ни чувствовала, она не спешила посвятить Джема в свои планы. Она по-прежнему ничего о нем не знала; и помимо всего прочего — он не в ладах с правосудием. Тут девушке пришло в голову, что, выдав своего дядю, она может выдать и его младшего брата.

— Если я вас попрошу кое о чем, что вы мне ответите? — спросила Мэри.

Тут Джем впервые улыбнулся, насмешливо и снисходительно, как тогда в Лонстоне, и ее сердце тут же рванулось к нему, ободренное этой переменой.

— Откуда я знаю, — сказал он.

— Я хочу, чтобы вы ушли отсюда прочь.

— Ухожу немедленно.

— Нет, я имею в виду — прочь с пустошей, подальше от трактира «Ямайка». Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что не вернетесь сюда. Я могу бороться с вашим братом, он мне теперь не страшен. Но не хочу, чтобы вы завтра оказались здесь. Пожалуйста, обещайте мне, что уйдете прочь.

— Что у вас на уме?

— Это вас не касается, но вы можете оказаться в опасности. Больше я ничего не скажу. Лучше вам мне поверить.

— Поверить вам? Господи, конечно, я вам верю. Это вы не хотите мне довериться, глупышка. — Джем беззвучно засмеялся и склонился над нею, и обнял, и поцеловал Мэри так, как целовал в Лонстоне, но только с показным гневом и раздражением. — Раз так, ведите свою игру сами и не вмешивайтесь в мою. Если вы ищете приключений, я не могу вам помешать, но ради своего прекрасного личика, которое я целовал и поцелую еще, держитесь подальше от опасности. Вы же не хотите убить себя? Теперь я должен вас оставить, через час уже будет светло. А если у нас обоих планы сорвутся, что тогда? Что, если вы больше никогда меня не увидите? Ну, конечно, вам будет все равно.

— Я этого не говорила. Вы ничего не понимаете.

— Женщины думают не так, как мужчины: мы движемся различными путями. Вот почему у меня нет к женщинам расположения: от них только неприятности и неразбериха. Было довольно-таки приятно проехаться с вами в Лонстон, Мэри, но когда дело идет о жизни и смерти, как сейчас, ей-богу, я хотел бы, чтобы вы оказались за сотню миль отсюда и чопорно сидели с шитьем на коленях где-нибудь в опрятной гостиной, где вам самое место.

— Такого никогда со мной не было и никогда не будет.

— Почему нет? Когда-нибудь вы выйдете замуж за фермера или за мелкого торговца и заживете, пользуясь уважением соседей. Только не рассказывайте им, что вы когда-то жили в трактире «Ямайка» и что вас любил конокрад. Они вас тогда на порог не пустят. До свиданья, и всего вам хорошего.

Джем встал и пошел к окну. Он пролез в дыру, которую пробил в стекле, и, обхватив ногами столб крыльца и одной рукой держась за одеяло, спустился на землю.

Мэри наблюдала за ним из окна и инстинктивно помахала рукой на прощанье, но Джем повернулся и пошел, не оглянувшись, скользя по двору, как тень. Девушка медленно втянула наверх одеяло и положила его обратно на кровать. Скоро наступит утро; ей больше не заснуть.

Мэри сидела на кровати, ждала, когда отопрут ее дверь, и строила планы на ближайший вечер. Она не должна навлечь на себя подозрения за весь этот долгий день; она должна вести себя пассивно, даже угрюмо, как если бы чувства в ней наконец угасли и она готова была предпринять путешествие с трактирщиком и тетей Пейшенс.

Потом, позже, она придумает какой-нибудь предлог — скажем, усталость, желание отдохнуть у себя в комнате перед напряженным ночным путешествием, — и тут наступит самый опасный момент. Мэри должна будет покинуть трактир «Ямайка» тайно и незаметно и, как заяц, помчаться в Олтернан. На этот раз Фрэнсис Дейви поймет, что настало время действовать и что медлить нельзя. Потом она вернется в трактир, обо всем договорившись, и будет надеяться, что ее отсутствие осталось незамеченным. Это рискованно. Если трактирщик зайдет к ней в комнату и увидит, что племянницы нет, за ее жизнь нельзя будет дать и гроша. Она должна быть готова к этому. Тогда никакие объяснения не спасут. Но если дядя поверит, что она спокойно спит, тогда игра будет продолжаться. Дядя с тетей станут готовиться к путешествию; возможно, они даже заберутся в повозку и выедут на дорогу; после этого Мэри уже ни за что не будет в ответе. Их судьба окажется в руках викария из Олтернана. Что будет потом, она не могла придумать, да и не испытывала большого желания заглядывать вперед.

Итак, Мэри ждала рассвета, а когда он наступил, долгие дневные часы тянулись бесконечно; каждая минута казалась часом, а час — частицей самой вечности. Все трое чувствовали напряженность атмосферы. В молчании, мучительно, они ждали ночи. Мало что можно было сделать при свете дня: всегда мог появиться кто-то незваный. Тетя Пейшенс слонялась из кухни в комнату, делая беспомощные и бессмысленные приготовления, и ее семенящие шаги непрестанно раздавались в коридоре и на лестнице. Она увязывала в узлы то немногое, что было у нее из одежды, потом снова развязывала, когда воспоминание о какой-нибудь забытой вещице всплывало в ее рассеянном сознании. Женщина бесцельно возилась в кухне, перебирая свои горшки и сковородки беспокойными пальцами, не в состоянии решить, что взять с собой, а что оставить. Мэри помогала ей как могла, но это было непросто: ведь Мэри знала, а ее тетка — нет, что весь этот труд напрасен.