Читать книгу "Я - шулер - Анатолий Барбакару"

Коллеги сочувствовали Джигиту. Всякий раз при встрече на пляже взирали вопросительно: ну, что там у тебя опять? И тому всегда было что поведать. Причем без особого огорчения, потому как уже выработалось смирение с неприятностями, неудачи вошли уже в привычку...

Бывает наоборот. Игрок – врожденный фраер, жизнерадостный, денежный, беспечный, не желающий ума набираться. Такому и проигрыш в радость, и потеряется не скоро. Явный кормилец. Пристраивайся грамотно да помаленьку дои себе...

Ан нет. Что с ним ни затеваешь, как ни изощряешься, куратор не дремлет. Его куратор. Когда-никогда отлучится на минутку, должно быть, по малой нужде. За такой отрезок времени много не урвешь.

Студе-е-нт! Думаю, любой из наших, прочитав предыдущий абзац, вспомнит именно его. Легенды ходили о фраерском счастье этого щуплого, улыбчивого юноши.

Вот пример из моего опыта общения с ним.

Играем на хате Лысого. В преферанс. За студента решили взяться плотно. Развеять миф о его феноменальном везении.

Насчет играем – неправду сказал. Меня он к себе не подпускал. Когда-то в самом-самом начале «хлопнул» его, должно быть, именно в тот момент, когда опекуна приспичило. Студент, конечно, не насторожился, но один из наших общих дружков все про меня поведал ему, предостерег. Потерял я легендарного. Ничего: сообщников хватает:

Против Студента-фраера играют три(!) профессионала. Шурик, кандидат-математик и Лысый. Лысого пришлось взять в долю как хозяина хаты.

Через десять минут игры за столом возникает конфликт. Лысый, как все люди оригинальной внешности, шибко неуравновешен. Вступает в конфронтацию с математиком и осознанно крушит слаженность содружества. Цинично занимается вредительством. Своим не дает работать. Игра становится не то чтобы лобовой, но лишенной шулерской осмысленности, лишенной контроля.

С тоской наблюдаю за происходящим со стороны.

Такого я еще не видывал!.. Играющие в преферанс оценят... Студент сыграл восемнадцать игр подряд. Из них только три «шестерных», минимальных. И ни разу не сел. Каждый раз, когда он был на прикупе, игрались «распасы». Вот это куратор, я понимаю!

Правда, закралось подозрение, не подсобил ли куратору Лысый. Вариант проверили и отвергли. Да и для Студента с его фартом Лысый, что справочник «Секс в вашей жизни» для путаны на пенсии.

Позже слух пророс: студент в церковь регулярно захаживает. Нужному святому свечки ставит.

Не знаю, посещал ли Студент храм божий, но то, что многие наши грешили корыстным отношением к Всевышнему, – это точно.

И меня подмывало. Но как-то совестно было, не по себе. К тому же до сих пор так для себя и не определился: богоугодное ли дело – игра. Конечно, загрязнение душ смертных страстями, суетой навряд ли от бога. Но уверенно ответить «нет» – не рискую. Библия на этот счет – ни слова.

Зато неуверенное «нет» готов отстаивать. Интуитивно чувствую: есть зависимость судьбы держащего в руках колоду от расклада карт.

Конечно, есть незатейливая зависимость: расклад случился не тот, привел к проигрышу – самое время стреляться, но сейчас не о ней.

Есть зависимость позначительнее, понеотвратимей. Потусторонняя.

Погодите снисходительно отмахиваться, дескать, эка невидаль, гадалки с этой зависимости и живут. Зависимость – обратная. Не судьба через расклад сообщает, какой она будет, а карты, тасуясь, меняя положение среди других, программируют судьбу.

Не думаю, что богоугодно вмешиваться в предначертанность.

Надо бы остановиться на драматическом термине «фраерское счастье». Любой шулер знаком с этой неприятной проблемой. В чем смысл ее?

Если профессионал столкнется с фраером в «лобовой» игре, то скорее всего проиграет. Провидение почти всегда на стороне лоха.

Это вполне увязывается с заурядной теорией вероятности. Взять тот же фокус с монетой. Если умудришься десять раз выбросить «орел», можешь не сомневаться: в дальнейшем чаще будет выпадать «решка». Провидение стремится привести результаты в соответствие с теорией вероятности.

«Катала» от игры к игре прет против теории, чего ж рассчитывать, что она, теория, будет за «каталу». Причем чем дальше, тем труднее бороться. Сказывается груз прошлых неравновероятных результатов. Со временем теория вступает в борьбу уже и с мастерством. И пенять не на кого – справедливо. Сколько неприятностей доставила эта справедливость.

Запомнилась одна из игр на Ланжероне.

В клуб этого пляжа проник неказистый игрок. Никакой. И как проник, тоже непонятно. Скорее всего общались с ним из сострадания. Не так уж и общались. Позволяли наблюдать, иногда комментировать... Совершеннейшие альтруисты соглашались на игру с ним. Затурканный, занудный пожилой мужик, заглядывающий в глаза даже самым слабым игрокам.

Однажды и ко мне подступился. В толпе болельщиков я наблюдал за игрой. Он обнаружился рядом. Незаметно подкрался, заискивающе щурясь, спросил:

– Случайно, не играете?.. – И весь съежился от собственной дерзости.

Наши услышали, на миг притихли. Даже те, кто играл, головы повернули. Зануда был из свежих, не знал, что со мной здесь играть не принято. Он всегото меня второй или третий раз видел.

Болельщики обсмаковали непосредственность новичка. Беззлобно, намеками. Так, что тот не понял причину насмешек. Посчитал, похоже, что побрезгую сыграть. Это напрасно. К фраерам я уже давно относился без гонора, с повышенным уважением.

Играли в деберц, нетрадиционную для Ланжерона игру. Не помнил на этом пляже ни одного сильного деберциста. И этого бы не вспомнил. Если бы не его «фраерское счастье».

Не стоит описывать всю игру. Достаточно одного примера.

Сдаю себе пять карт одной масти от туза и туза сбоку. Какой вскроется козырь уже и знать не очень интересно, при такой карте и контролировать его не так уж важно.

Еще как важно!.. Козырь вскрывается в той масти, в которой у затурканного такие же пять карт. И он эту партию выигрывает...

Конфузы такого уровня, пусть не при каждой сдаче, но в каждой партии. Для выигрыша в короткой партии и одного такого достаточно. Насилу выстоял.

Когда играли, наши кольцом обступили, интересно им, по какому рецепту разделывать эту тушку буду.

Когда игра завершилась ничем, завосхищались, подмигивали по-свойски, шушукались:

– Видал, что творит?! – это обо мне.

– Ну, аферюга! Кругом стояли, и ни один не углядел!..

– Это ж надо: и себе, и фраеру – полтинник! Тот – натуральный клоун. Думает, повезло.

– Да, прикормил лоха, хлопнет по полной программе.

– Представляешь, нарваться на такого?..

– Ну, к черту!..

И я не представлял, что можно на такое нарваться. Состояние весьма беспомощное. И гадливое.