Читать книгу "Дважды не присягают - Максим Михайлов"

— Есть! — тихо прошипел Али. — Есть! Слава Аллаху Милостивому и Всемогущему!

«Да, не подвел информатор! — думал меж тем про себя Волк. — Слава Богу, значит, задуманному на ночь делу быть. Вот тут-то я и посчитаюсь за все! Будет случай напиться вражьей кровушки, будет!»

В восьми брезентовых мешках, привезенных в Национальный банк под столь внушительной охраной, содержалось без малого восемь миллиардов российских рублей, направленных в мятежную республику федеральным правительством в рамках программы восстановления ее внутренней инфраструктуры. Чем не контрибуция с проигравшей стороны?

Откуда узнал о предстоящей доставке денег арабский наемник Саладин так и осталось тайной, но по этому поводу можно сказать, не рискуя слишком уж погрешить против правды одно: «Деньги легко находят путь к сердцам людей, открывают любые двери и развязывают любые языки».

Волк, стоя на узком балконе и глядя на чужой расположенный за многие тысячи километров от его родины город, глубоко затянулся, наблюдая, как вспыхивает яркой звездой огонек на конце сигареты, так же ярко смотрится в темноте летящий к цели гранатометный выстрел.

Ударивший по ушам грохот выстрела и вой летящей гранаты. Почти в упор, из-за угла ближнего к банку здания. Взрыв, похожий на вспыхнувший в ночи бенгальский огонь, расшвырял в разные стороны, разнес вихрем специально насеченных убойных элементов темные фигуры охранников на ступеньках. Китайцы плевать хотели на положения международных конвенций, запрещающие изготовление осколочных гранат для РПГ, поэтому их продукция весьма дорого ценится здесь понимающими людьми. Вот и сейчас одной гранаты оказалось вполне достаточно, чтобы разом смести всю внешнюю охрану. Правда оставалась еще внутренняя, та, что надежно укрыта сейчас внутри здания за металлическими дверями и забранными витыми железными решетками окнами. Несколько гранатометов ударили разом, полностью забивая звонким гулом и так оглохшие уши. На этот раз нормальные кумулятивные гранаты, две, одна за другой в двери, две в окна, туда, где по составленной от руки схеме, которую бережно прячет в нагрудном кармане Саладин, должно было находиться спальное помещение охранников.

— Вперед! Вперед! — надрывается командир, размахивая автоматом.

Черные стремительные тени бросаются через площадь к выбитым гранатометным выстрелом дверям. В дверном проеме клубится дым, перемешанный с пылью, отлетевшей со стен штукатурки. Сквозь плотную завесу вдруг ярко вспыхивает четырехлучевая звезда автоматного пламени. Пули зло рвут воздух прямо над головой. Рука сама скользит в карман разгрузки, нащупывает гладкое холодное на ощупь яйцо наступательной гранаты. Замах, и гремучая смерть улетает вперед. Низко пригнувшись и закрываясь наискось автоматом, Волк рвется следом. Быстрее, быстрее! Сейчас единственный шанс уцелеть, это скорость. Рядом скользят пятнистые силуэты наемников, лица скрывают глухие черные маски. Неожиданно из глубины живота поднимается истерический смех, вспоминается шутка Саладина.

— Эй, Волк, знаешь, зачем пасечник надевает маску, когда идет собирать мед?

Прищуренные глазки командира хитро поблескивают, вопрос явно с подвохом. Женька равнодушно мотает головой, ему все равно.

— Если пчелы потом узнают, убьют! — довольно изрекает ливанец, протягивая ему черную маску, мешок с дырами для глаз и рта. — Понял намек?

Взрыв, гудящие колокольным звоном уши, едва различают его как далекий безобидный хлопок. Ударная волна боксерской перчаткой толкает в лицо, но на таком расстоянии она слишком слаба, чтобы сбить его с ног.

— Давай, русский! — ревет где-то сбоку Али. — Порвем уродов!

Под ногами ступеньки крыльца, ботинки звонко цокают по ним, перелетая за один шаг сразу через три штуки. Быстрее, быстрее! Пока не опомнились, пока не ударили в упор из пулеметов. Темп, темп!

Вот и повисшая на одной чудом удержавшейся петле стальная створка и свернувшийся клубком, посеченный осколками труп стрелка рядом. Короткая очередь под ноги на бегу, на всякий случай, мало ли что. Попал, не попал останавливаться и смотреть некогда. Темп!

Чужое, одышливо задыхающееся, нестерпимо воняющее потом и страхом тело, вылетает ему навстречу из-за угла. Палец автоматически нажимает на спуск и короткая, экономно отсеченная очередь отбрасывает чеченца с дороги. Воздух рвет истошный вопль боли. Вот эта распахнутая дверь должна вести в помещение для отдыха охраны, теперь стоп, теперь надо аккуратно. Прижимаясь спиной к шершавой стене, Волк скользит, настороженно вслушиваясь в то, что происходит за закрытой дверью. Там слышатся приглушенные голоса, какая-то возня, шорохи и скрипы. Ага, затаились, козлятки! Ждете? Ну-ну… Рядом возникает Али, показывает знаками: «Давай на два счета!». «Давай!» — кивком соглашается Волк, замирая с автоматом наготове у самого косяка. Али перебегает вперед и застывает по другую сторону двери. В руках араба граната Ф-1. Фенька гарантированно выкосит всех, кто находится за дверью. Али кивает головой — готов! Будто подброшенный распрямившейся внутри пружиной, Волк с силой бьет носком ботинка в дверь. Она распахивается, с размаху впечатываясь в стену, и в тот же миг Али сильным броском закатывает гранату внутрь. Синхронно оба приседают, зажимая ладонями уши. Удар! Одним коротким рывком оба бойца врываются в помещение, готовые к стрельбе автоматы уперты в плечи. Волк падает на колени и так на них и выезжает почти на центр комнаты. Али страхует по верхнему уровню. Даже не сговариваясь, они распределились по высоте, чтобы не задеть своим огнем друг друга. Вот что значит боевой опыт, и вовсе без разницы в какой армии и на какой войне он получен.

Однако стрелять, похоже, не в кого. В комнате три залитых кровью трупа и один еще живой чеченец с искромсанным осколками животом, серые ленты внутренностей, будто щупальца неведомого монстра вытарчивают из набухшей кровью камуфляжной куртки. Чеченец молчит, только тяжело дышит, так что при каждом вдохе бурно вздымается грудь. Выкатившиеся из орбит глаза, бессмысленно смотрят в потолок. За его спиной зарешеченное окно и застрявший сошками в прутьях пулемет ПК. Вот чего они здесь возились, сообразили, что враг уже в здании и пытались освободить попавший в стальной плен пулемет. Волк, заворожено глядя в остановившиеся глаза раненого чеченца медленно, словно в тяжелом кошмарном сне поднимает автомат, ствол опускается, почти упираясь в голову охраннику, но во взгляде того, так и не мелькает ни тени мысли, он уже на небесах, к нему тянут прохладные, пахнущие благовониями ладони обворожительные гурии. Очередь. Тело конвульсивно дергается под пулями и замирает.

— Упокой Аллах его душу! — издевательски хохочет Али, хлопая по плечу замершего Волка. — Пойдем, русский! Пора делить сокровища!

Докуренная до самого фильтра сигарета падающей звездой прочертила темноту ливанской ночи. Волк долго смотрел ей вслед, туда, где уже на земле все еще продолжал тлеть рубиновый огонек.

Утром их разбудил бесцеремонный грохот ударов прикладами и ботинками в запертые металлические ворота. Волк с Фашистом, когда устраивались в Бинт-Джебейле, не особо раздумывая, пошли по наиболее простому пути. Пользуясь тем, что практически все гражданское население покинуло город, они просто захватили в свое личное пользование небольшой частный миниотель, представлявший из себя двухэтажное здание, рассчитанное на десять номеров для постояльцев, общую столовую на первом этаже и довольно солидную территорию вокруг дома, окруженную глухим каменным забором. Теперь добраться до них можно было только через те самые, запертые предусмотрительными Абдами на ночь ворота, которые и сотрясались сейчас от града ударов.