Читать книгу "Две половинки темной души - Ольга Володарская"

– Как это?

– А вот так. Сделал вид, что споткнулся, и всем телом на нее навалился. Девочка чудом избежала смерти. После этого случая его и поставили на учет у психиатра.

– Надо же… На меня он произвел впечатление адекватного человека. Пусть и не самого приятного.

– На меня тоже. Но маски носят многие. Не только я.

Она съела второй эклер, допила кофе.

– Я написала заявление об уходе. Сдала оружие и «ксиву». Больше я в органах не служу.

Рома был ошарашен.

– Вы делали блестящую карьеру и решили завершить ее вот так… в один миг? Из-за какого-то недоразумения?

– Не в один. Это недоразумение стало толчком. Я хочу иметь семью, детей, нормированный рабочий день и…

– И?

– Избавиться наконец от своей маски.

Василиса на самом деле давно подумывала о том, чтобы уйти из органов. Все последние месяцы она взвешивала все «за» и «против». И того, и другого было поровну. Да, карьера, неплохая зарплата, ранняя пенсия, но тотальная занятость, вечное напряжение (ей и ее коллегам часто угрожали), тяжкий груз ответственности. Василиса чувствовала, как меняется ее характер в худшую сторону. Профессия откладывала свой отпечаток. Она всегда терпеть не могла «баб с яйцами». Но понимала, что сама превращается в такую.

Впервые мысль подать в отставку посетила Василису тридцать первого декабря. Она пришла домой в начале одиннадцатого не просто вымотанная, а опустошенная, включила телевизор, по которому показывали «Иронию судьбы», стала накрывать на стол. По дороге она купила бутылку шампанского и мандарины. В холодильнике нашлись яйца и заветренный сыр. Она сделала себе омлет, почистила мандарины, налила шампанское в фужер. Села. Вяло поковыряла яйца. Сделала глоток шампанского. Хотелось спать. Но Василиса намеревалась дождаться боя курантов. С детства она обожала Новый год. Больше, чем день своего рождения. И справляли они его обычно шумной компанией: родители, тетки с мужьями и детьми, друзья…

Раздался телефонный звонок. Василиса взяла трубку.

– Васька, с наступающим! – кричала двоюродная сестра, хохоча и повизгивая. Василиса знала, что такие звуки она издает, когда ее щекочут. Значит, за спиной у нее стоит ее старший брат. Он обожал щекотать сестру.

– И вас! Привет Сережке! Ведь он рядом?

– Да. И Петя, и Лена тут. Все! А ты почему дома? Давай к нам!

Ее семья по-прежнему собиралась вместе на Новый год. Обычно у мамы, но в этот раз у тетки Кати. Василису, естественно, тоже приглашали, и она до последнего думала, что встретит Новый год с семьей, но… смогла вырваться с работы только в десять, и идти куда-то уже не было сил.

– Вась, ну ты где там? – Это уже тетя Катя взяла трубку.

– Дома.

– Как дома? Мы ждем тебя!

– Тетя Кать, я только с работы, устала…

– Все с работы!

– Мне и завтра туда идти.

– Опять?

– Да, я дежурю.

– Знаешь поговорку? Если водка мешает работе, брось ее на фиг, работу свою! Так вот я перефразирую: если работа мешает личной жизни…

– Брось ее на фиг, работу свою?

– Именно. Ладно, племяшка, с наступающим тебя! И хотя бы на Рождество приходи в гости.

– Обязательно, – заверила тетку Василиса, прекрасно понимая, что и на Рождество не сможет вырваться.

Положив трубку, она подумала: «А может, правда?.. Ну ее на фиг?» Потом выпила шампанского и уснула за столом, так и не дождавшись боя курантов…

– Думали, чем вы займетесь? – услышала Василиса голос Романа и вернулась к действительности.

– Однокурсник давно зовет в свою адвокатскую контору. Можно туда…

– А может, лучше замуж? И не работать?

– Совсем не работать я не умею. А замуж не берет никто.

– Как это? А я?

Василиса раздраженно тряхнула головой. Шутки на эту тему ей не нравились.

– Я серьезно, – сказал Рома.

Василиса встала, резко отодвинув стул:

– Проводите меня?

– С удовольствием.

Они покинули кофейню.

До дома Василисы шли не спеша, болтая о ерунде.

– Зайдете на чай? – спросила она, когда они подошли к подъезду.

– На «ты» мы переходим, только переступив порог вашего дома? – криво усмехнулся Рома.

– Зайдешь на чай? – улыбнулась она.

Рома кивнул. Он видел, как Василиса волнуется. Он испытывал то же самое.

Она открыла дверь магнитным ключом. Они вошли в подъезд. Когда Василиса поднималась по ступенькам, он смотрел на ее ягодицы. Даже если она поправится на двенадцать килограммов, они не станут хуже, подумал он.

Едва они оказались в квартире, Василиса сделала шаг к Роме и обвила его шею руками.

– Ты мне веришь? – спросил он. Ему очень хотелось сжать ее в объятиях, но… он должен знать ответ.

– Верю, – выдохнула она.

– Из-за Кости?

– Нет… Просто.

И он дал волю рукам…

И губам.

И всему своего существу, тянувшемуся к Василисе.

Он почувствовал отдачу. Ее желание. Ее томление и восторг. Она отвечала на каждое его прикосновение. И торопила его. Он целовал ей шею, она опускала его голову ниже. Он гладил ее грудь через кофту и лифчик, и она тут же стянула их с себя. Он ласкал ее живот, она направляла его руку к своему лобку…

Она очень его хотела. Именно его! А не просто здорового привлекательного самца. И была очень нетерпелива. Но Рома не торопился. Он хотел насладиться ею сполна. Изучить ее тело, прежде чем овладеть им. Оттянуть сладостный миг полного обладания…

В кармане рубашки затрезвонил мобильный. Василиса, жарко целующая грудь Ромы, подняла на него глаза. Он улыбнулся ей и отключил звонок. Кто бы ни звонил, подождет. Сейчас для него существует лишь один человек – Василиса.

Глава 7

Дэн сидел в кафе гостиницы. Пил отвратительный коктейль, значащийся в меню как «Мохито». Рядом с ним на табурете восседал Костя. Прихлебывая то же пойло, он говорил:

– Не понимаю, чего ей еще надо. Я ушел ради нее из семьи. После работы сразу домой… С сыном ее уроки учил… иногда.

В гостиницу Костя пришел за своей курткой. Он одолжил ее Роме. Брат Тани так и не нашел свой свитер, когда они были на турбазе, и ему нечего было надеть. И Костя поделился с ним предметом своего гардероба.

– Женщины так неблагодарны, – вздохнул Дэн.

– Да, ты прав! Поэтому никогда не женись!

– Я и не собираюсь, – улыбнулся Дэн. В Америке все с первого взгляда определяют его ориентацию, а тут нет. Пожалуй, никто из ближайших родственников (за исключением сестры-близнеца) не подозревает о его «голубизне».