Читать книгу "Дочь Афродиты - Филипп Ванденберг"

Слова спартанца вызвали недовольный ропот, и лишь немногие поддержали его. Тот, однако, уверенно продолжил:

— Все мы греки. Мы говорим на одном языке. У нас одни и те же боги, независимо от того, откуда мы — из Локриды, с Истма или Киклад. От азиатских орд нас отличает добродетель и благоразумие. Мы не варвары, которые бездумно идут на смерть по малейшему взмаху руки тщеславного властителя Суз и Эктабаны. Того, кто нас поведет, мы выбираем сами. И не из-за его происхождения, а благодаря опыту и храбрости народного избранника. А теперь, поскольку вы отдали свое предпочтение мне, я требую беспрекословного повиновения. Ибо мудр тот, кто уважает опыт. Глупо отвергать план Фемистокла, прежде чем он успел изложить и обосновать его. Это говорю вам я, хотя и не являюсь сторонником предложения Фемистокла. Не следует забывать, что мы отличаемся от варваров именно тем, что каждый может высказать свое мнение. Фемистокл подчинился мне, хотя корабли афинян составляют половину нашего флота, потому что он полагается на мой боевой опыт. И это говорит о его мудрости. Почему же вы позволяете себе затыкать рот мудрому человеку?

Еврибиаду никто не осмелился возразить, и Фемистокл начал свою речь:

— Послушайте меня, отважные мужи Греции! Сикиннос, которого я считаю своим другом, рассказал вам, как свирепствовали мидийские разрушители в Афинах. Копьеносцы не пощадили даже храмы наших богов и стариков, которым тяжело было уйти из города. И никакая сила не сможет остановить азиатские орды: ни меткие стрелы спартанцев, ни афинская конница. Единственной надеждой, которую дает нам сын Зевса, бог войны Арес, остается атака на море. Но не в открытом море, где флот варваров смог бы развернуться во всю мощь, а здесь, в узком проливе возле Саламина. Именно в этом месте, где есть возможность сражаться корабль с кораблем, воин с воином, наши быстроходные триеры будут топить варварские судна благодаря своим двойным таранам. Поэтому давайте готовиться к бою!

— Мой дорогой Фемистокл! — крикнул Адимант. — На Олимпийских играх бегунов перед стартом подстегивают розгами!

— Это правда! — ответил афинянин. — Но те, кто засиделся на старте, никогда не получают лавровых венков! — И, обращаясь к Еврибиаду, Фемистокл сказал: — В твоих руках будет спасение Греции, если ты дашь бой здесь, в проливе возле Саламина. Но если же ты направишь корабли к Истму, где море открыто с востока, юга и запада, то будешь вынужден вести безнадежный бой с атакующими со всех сторон превосходящими силами противника. В результате Саламин, Мегарида и Эгина будут потеряны раньше, чем ты встретишься с кораблями персов.

Еврибиад наморщил лоб и коснулся коротко подстриженной бороды. Голосом, исполненным печали, он произнес:

— Никогда мне не приходилось принимать более ответственного решения, чем сегодня, когда нависла угроза уничтожения Греции. Если мы примем план афинянина и нам удастся победить персов, Фемистокл станет героем. Если же мы потерпим поражение, то привлекут к ответственности только меня, при условии, конечно, что я выйду живым из боя. Поэтому я считаю, что мы должны не искушать военную фортуну, а подождать, пока варвары нападут на нас сами.

С алтаря на греческих адмиралов и полководцев пахнуло едким дымом. Уже несколько дней здесь горели жертвенные огни. Жрецы изо всех сил старались умилостивить богов. Но духота осеннего месяца метагитниона придавливала дым к земле. Плохой знак перед битвой.

Внезапно раздался шум. Оказалось, что гребцы притащили троих варваров, одетых в дорогие пестрые наряды. Сикиннос объяснил, что он и его товарищи захватили их на обратном пути и решили не убивать, а взять в плен.

Варвары отчаянно размахивали руками, украшенными золотыми кольцами, и что-то бормотали, издавая гортанные звуки.

— Что они говорят? — осведомился Фемистокл у Сикинноса.

Тот пожал плечами.

— Пленники утверждают, что они из рода Ахеменидов, а их мать, Сандака, сестра великого царя!

В это мгновение на алтаре взвился язык пламени, устремляясь к небу. Зашипело и забулькало, будто жрец вылил на жертвенное животное целую амфору темного беотийского масла.

— Как ты истолкуешь этот знак? — спросил Фемистокл жреца Евфрантида.

— Варвары понравились богам! Мы должны принести их в жертву. Тогда боги смилостивятся над нами.

— На алтарь варваров! — стали кричать греческие полководцы. — Принесите их в жертву Посейдону!

Фемистокл испугался. Он встал и громко крикнул:

— Вы, мужи Афин! Чем же вы отличаетесь от варваров, если хотите принести человеческие жертвы Посейдону? Уже много поколений греки не жертвуют богам людей, потому что наши философы провозгласили, что человек есть мера всех вещей. А теперь вы снова хотите впасть в варварство? Неужели страх помутил ваш разум? Кроме того, неосмотрительно убивать этих варваров. Если они действительно племянники великого царя, то у нас в руках бесценные заложники.

На этот раз афинянин нашел полную поддержку. Позже, уже на корабле, Фемистокл досаждал Сикинносу вопросами, не знают ли персы что-нибудь о Дафне. Тот ответил, что, по словам варваров, царь взял с собой в поход триста женщин. Откуда им помнить каждую?

Фемистокл молчал. Если варвары забрали у него любимую, то он должен отстоять хотя бы родину. Полководец взял друга за плечи.

— Сикиннос, тебе придется снова отправиться к персам. Ты пойдешь в пещеру ко льву, но на сей раз открыто. Попробуй пробиться к великому царю и передать ему послание от Фемистокла, полководца афинян.

— Господин, они убьют меня прежде, чем я доберусь до лагеря!

— Они не тронут тебя даже пальцем, и ни одного волоска не упадет с твоей головы. Ты всем будешь говорить, что эллины убьют племянников великого царя, если до захода солнца тебе не удастся вернуться на Саламин.

— И какое послание я должен передать великому царю?

— Сообщи царю, что Фемистокл на стороне азиатов и готов праздновать победу Ксеркса. Но это возможно только в том случае, если он атакует немедленно. Скажи ему, что греки собираются рассредоточить свой флот, чтобы вынудить его вести бой с несколькими частями флота эллинов одновременно…

Сикиннос недоверчиво посмотрел на полководца. Тот рассмеялся.

— Нет, нет, мой друг! Фемистокл не собирается перебегать к варварам. Это военная хитрость. Единственная возможность заставить остальных эллинов принять бой в проливе. Я понял, что если мы будем дальше бездействовать, то страх перед варварами станет еще больше и полководцы один за другим начнут отводить свои корабли к Истму. Вот тогда Греция точно будет побеждена.

Едва закончив, Фемистокл осознал, сколь многого он требует от Сикинноса. Не смея смотреть другу в глаза, он тяжело вздохнул, и Сикиннос угадал его мысли.

— Не нужно этого делать! — сказал Фемистокл, хотя в его голосе звучала мольба. На самом деле ему очень хотелось сказать: «Ты должен это сделать, Сикиннос. Это наше последнее спасение!» Устремив взгляд на берег Аттики, полководец ждал ответа.