Читать книгу "Я, Хмелевская и труп - Ирина Волкова"

— Лучше помолчи, — посоветовал ему дипломат. — Мне не нужны трупы в «Каса де брухос». Так вот, я через свои каналы тоже узнал об автомате, изобретенном каким-то русским гением, о том, что Муньос купил его изобретение и что бумаги у него похитили. Я предложил Вареле заплатить полмиллиона долларов, если он отыщет бумаги и передаст их мне. Он сказал, что достанет их хоть из-под земли. Вот и все.

— Maldito bastardo! Hijo de puta! — яростно закричал управляющий и, схватив с алтаря тяжелую фарфоровую статую кубинской святой девы Каридад дель Кобре, запустил ею в голову Уго.

— Нет! Что ты делаешь? Эта статуя бесценна! — в ужасе схватился за голову Басилио.

Варела уклонился, и кубинская святая, врезавшись в стену, разлетелась на мелкие кусочки. Вывалившийся из нее желтый свернутый в трубочку конверт шлепнулся на пол у моих ног.

Я наклонилась и подобрала его. Меня пронзило странное предчувствие. Все собравшиеся в комнате, затаив дыхание, следили за тем, как я открыла конверт и вынула из него бумаги, исписанные четким, слегка наклоненным влево почерком.

— Бумаги Захара! — хрипло прошептал Муньос.

В следующее мгновение он, Варела, Гандасеги и Иррибаррен бросились на меня.

Во мне словно сработал спусковой механизм. Не успев даже подумать о том, что я собираюсь сделать и зачем я это делаю, я изо всей силы швырнула бумаги в пылающий ярким пламенем камин.

Когда латиноамериканцы поняли, что произошло, конверт уже полыхал почище вечного огня у памятника неизвестному солдату. Спасти документы было невозможно.

— La madre que me pario! — простонал Муньос. — Этого не может быть!

— Я же говорил, что ее следовало прикончить! — мстительно заметил Уго.

Гайанский дипломат только тихо стонал и мелко тряс головой, словно не веря в случившееся.

— Зачем ты это сделала? — спросил Иррибаррен.

— Даже не знаю, — пожала плечами я. — Это как-то само собой получилось. Но сейчас я понимаю, что поступила правильно. Если бы я не сожгла бумаги, вы бы сейчас поубивали друг друга, лишь бы завладеть автоматом, а потом из него начали бы убивать ваших соотечественников. Это изобретение не принесло счастья Захару, да и человечеству от нового оружия один только вред. Вспомните хотя бы атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Говорят, вирус СПИДа тоже был создан американцами в качестве биологического оружия, а потом случайно его вынесли за стены лаборатории. Лучше бы Захар изобрел что-нибудь действительно полезное, вроде самовыжимающейся швабры для мытья полов.

— Швабры для мытья полов? — тупо переспросил Гандасеги, уставившись на меня с раскрытым ртом.

Его голова продолжала мелко трястись.

— Знаете, что такое женщина? — неожиданно спросил Уго.

Гайанский дипломат вопросительно посмотрел на него.

— Это бесполезное приложение ко влагалищу, — объяснил Варела.

— Я бы сказал: вредоносное, — поправил его Басилио.

— Ну это вы зря, — возразила я. Муньос схватился за голову.

— Уго был прав. Надо было прикончить ее с самого начала! — простонал он.

— Да ладно, успокойтесь, — пожал плечами Иррибаррен. — Слишком много народу охотилось за этим изобретением. Может, оно и к лучшему. Просто забудем, что этот автомат существовал, и будем жить так, как раньше. В конце концов никому из нас не приходится нищенствовать.

— Я мог бы уйти в отставку и жить на ренту, — тоскливо сказал гайанский дипломат. — Я бы уехал из этой безумной холодной России в спокойную стабильную страну с теплым тропическим климатом.

— Я тоже об этом мечтаю, — посочувствовала ему я. — Все равно автомат бы вам не достался. Скорее всего в драке бумаги порвали бы на мелкие кусочки. Да бог с ним, с автоматом. Давайте лучше подумаем о том, кто спрятал документы в статую Каридад дель Кобре. Это и есть убийца.

— Это не я! — воскликнул Гандасеги. — Будь у меня эти документы, разве я стал бы обещать за них Уго Вареле полмиллиона долларов!

— Может, Уго их там спрятал? — спросил Муньос.

— Чего ради? — фыркнул Варела. — Будь у меня эти бумаги, я бы немедленно принес их тебе.

— Пой, ласточка, пой, — угрожающе покачал головой Муньос. — Ты собирался продать их Басилио Гандасеги. Ну ничего, мы с тобой еще поговорим!

— Тогда кто это сделал? — спросил Иррибаррен.

— А вы не догадываетесь? — усмехнулась я.

— А ты знаешь, кто это? — взглянул на меня Клаудио.

— Теперь знаю, — сказала я. — Кто?

Я выразительно посмотрела в сторону тихо сидевшего в уголке Эусебио.

— Эусебио? — недоверчиво спросил дипломат. — Эусебио, Эусебио…— забормотал он. — Черт возьми, а ведь он действительно мог это сделать!

— Нет, вы что! — возразил побледневший любитель пауков. — Как я мог? Я вообще ничего не знал ни про документы, ни про автомат, ни про Захара!

— Неправда! — воскликнула я. — В кармане одежды, которую ты снял с Росарио, был листок из документов Захара с характеристиками оружия.

— Ну и что! — вскинулся Чепо. — Я не шарил у него по карманам. Да и мало ли что там написано. Я вообще ничего не понимаю в оружии. И откуда я мог узнать, где Чайо спрятал документы?

— Очень просто, — сказала я. — С помощью магии вуду.

— Я не верю в магию, — заявил Муньос.

— Я тоже в нее не верю, — сказала я. — Но есть такая штука, как наркогипноз. Я читала о том, как жрецы вуду оживляют покойников и превращают их в зомби. Чтобы создать иллюзию смерти, человеку дают порошок, который вводит его в состояние каталепсии. Но есть еще и другое вещество, которое отчасти возвращает мышцам способность двигаться, но эта способность ограниченна. Человек входит в трансовое состояние, и жрец вуду может разговаривать с ним, давать ему гипнотические установки и сделать так, чтобы человек ничего не помнил об этом.

Эусебио засунул Росарио в багажник «Мерседеса» Аделы около четырех часов утра. До того он только обездвижил Чайо и спрятал его в шкаф. Потом, когда гости разошлись по своим комнатам и все успокоилось, Чепо достал Росарио из шкафа, раздел его догола и, пошарив в карманах, обнаружил листок с описанием автомата.

Тут ему пришла в голову идея потренироваться в зомбировании. Эусебио дал Росарио состав, после которого тот частично вышел из каталептического состояния и смог говорить, а пока Чавес был в полубессознательном состоянии, Эусебио выяснил у него, как он достал документы Захара, сколько они стоят и где тот их спрятал.

Затем Эусебио дал Росарио установку забыть все, о чем они говорили, вновь дал ему обездвиживающего состава, а затем шутки ради нарисовал у него на груди рану с тоненькой струйкой крови. Скорее всего, рисуя ее, Чепо думал о своей собственной навахе. То, что раны на телах Захара и Чайо были идентичны нарисованной ране, лишний раз доказывает вину Эусебио.