Читать книгу "Лишняя душа - Брижит Обер"

Ну вот.

Без всякой нужды разбила стекло. Стою на четвереньках в спальне Стивена. Повсюду стекла. У меня порез на правой лодыжке и две царапины на левом предплечье. Но лицо, кажется, цело, о-ля-ля, нет, на лице кровь, зеркало, срочно зеркало. У этого недотепы нет зеркала? Ощупью пробираюсь по темной жалкой спальне, держу направление на ванную комнату. Вот, зажигаю свет. Черно-белый кафельный пол еще мокрый, я едва не поскользнулась. Над старым умывальником совсем маленькое зеркальце, возле аптечного шкафчика, место которому только в деревенской больнице. Это пострадала надбровная дуга, все еще сильно кровоточит, ватку, хм, боже, сколько он накопил здесь лекарств, стаблон, тофранил, серопрам, транксен, эластичная повязка при гастрите, противодиарейное средство, антальжик, антиспазматические таблетки, компрессы, маски, пинцеты, он стянул все это в больнице или где? Мне нужно было приходить сюда, чтобы пополнить свои запасы!

Беру ватный тампончик, смачиваю холодной водой и с силой прижимаю его к ранке, чтобы остановить кровотечение. А ко всему еще моя шишка и царапины на ногах. Я словно побывала под грузовиком. Или, ха-ха-ха, в руках серийного убийцы. Как можно тщательнее протираю все места спиртом и обретаю почти человеческий облик.

Зеркальце не только крохотное, но все испещрено ржавчиной, маленькими рыжеватыми пятнышками, словно оно забрызгано. Я мою руки и нервно оглядываюсь, такое впечатление, что Стивен Притворщик возникнет сейчас у меня за спиной и потребует отчета. Его ванна очень грязная и вся в коричневатых подтеках, не понимаю, что он кладет в свою ванну, но это смахивает больше на клоаку, чем на Хелен Рубинштейн. Вытираю руки о свой пеньюар, не хочется касаться его ветхого голубого полотенца. Странно, когда я была здесь в последний раз, все блестело. А сейчас все в запустении и покрыто плесенью… Может быть, он убирается, только когда ждет посетителей? Нет, я ведь однажды уже приходила тайком, и все было чисто.

И к тому же здесь воняет, запах помойки, перебитый ароматом дезодоранта, от этого пропадает желание здесь задерживаться.

Впрочем, и вся квартира веселенькая, как склеп, меблированный по моде 60-х годов. Перехожу в маленькую прихожую. Дверь гостиной закрыта. На минуточку представляю себе, что вхожу и вижу чучело Мамулечки, сидящей в кресле. Не раздумывая, поворачиваю ручку. Закрыто на ключ. Ладно, уходим, мне хочется поскорее сбежать отсюда, да, покинуть эту удушливую, застывшую атмосферу.

У меня все болит, и я дрожу, это последствие перенесенных волнений. Нужно что-то выпить и принять что-нибудь для снятия напряжения. Устремляюсь к входной двери, на чем-то поскальзываюсь, хватаюсь in extremis за вешалку, едва не разрываю черный дождевик с капюшоном, который там повешен. Это такой плащ-дождевик, который надевают во время дождя поверх одежды при езде на велосипеде и мотоцикле. Внизу брюки. Вешаю их на место. Я и не знала, что у Стивена есть мопед.

А на чем это я споткнулась? Наклоняюсь, разглядываю недавно натертый паркет, пахнет мастикой, и опять этот незаметный душок гниения.

Ключ. Я наступила на ключ, подбираю его. Ключ зажигания. Ключ зажигания спрятанного мопеда? Нет, похоже, ключ от машины. Но, насколько я знаю, ключи от мопедов…

Кладу его на маленький столик, на котором находятся телефонная книга и огромная фарфоровая пастушка с тремя овечками с кабаньими мордами. Не знаю почему, но этот ключ меня беспокоит. Не могу больше думать, очень болит голова.

Спускаюсь к себе.

Открываю дверь.

Разрез 12

Не следовало приходить.

Не следовало провоцировать.

То fall on some one.

Провоцировать того, кто есть никто.

Но того, кто отозвался на призыв.

Не следовало поступать, как бедняга Мадзоли,

Который скреб пустоту своими дорогими мокасинами,

Пока я стискивал его шею.

Не следовало искать. Шарить острыми

Накрашенными ногтями, царапать, сдирать

Куски с моей шеи.

Необходимо удалить. Жизненно необходимо

Удалить. До того, как она мной завладеет,

Эта отвратительная гусеница,

Сочащаяся теплой вульвой.

Ее рот полон лошадиных клыков,

Руки как щупальца.

Необходимо устоять, отбить натиск разгоряченной плоти,

Окончательно отсечь вместе с ней половину

Рода человеческого, его грязную половину.

Это она или я.

Это, конечно же, я, скрывающийся за ней.

Но она этого не знает.

Глава 12

Воскресенье, 29 января – конец дня

Открываю дверь. У меня за спиной звонит телефон Стивена, на мгновение рука застывает на ручке двери, затем поспешно отступаю назад, меня снедает любопытство. Автоответчик. Крикливый голос Селины:

– Неужели ты не можешь подключить свой мобильник! Я уже десять раз пытаюсь до тебя дозвониться! Есть новости, это ужасно!

О-ля-ля, что там происходит?

– Мадзоли! Он покончил с собой!

Боже мой! Я борюсь с желанием снять трубку. Селина продолжает блеять:

– Он повесился на собственном брючном ремне, в раздевалке реанимации. Его нашла Насера, в шестнадцать часов. Я перезвоню!

Так, значит, официально флики его не арестовали. Этот бедный Мадзоли меня просто потряс, я думаю о его жене, о его ребятишках, перед глазами встает его брелок «бэтмен» для ключей. Брр! Трясу головой, закрываю за собой дверь и спускаюсь, чтобы укрыться в своем логове.

Едва войдя к себе, бросаюсь в гостиную. Уф! Водопад иссяк. Сильно пострадал диван, остальное терпимо. Иду за тряпкой, чтобы вытереть большую лужу на полу, выполощу тряпку позже, сейчас нет сил. Бросаюсь в кресло, поджимаю ноги, хватаю плед – подарок «Le Temps des Affaires» – и заворачиваюсь в него, положив Мак-Шу на колени. Лихорадочно печатаю, ведь столько всего случилось.

Мадзоли повесился… Всего лишь две недели тому назад он рассказывал мне о своем будущем малыше, по данным УЗИ – мальчике. Мальчик, который родится у скончавшегося отца. Из-за всех этих подозрений Мадзоли выбрал смерть. Если только не из-за страха быть разоблаченным. Убив себя, он освободился от следствия и суда. Мы никогда не узнаем, был ли он виновен. Его сын не будет сыном убийцы. Но Альваресу и Спелману должно быть сейчас не по себе. Им нечему радоваться: нет подозреваемого, некого обвинять. Они должны надеяться, что убийства прекратятся, тогда предположение, что Мадзоли серийный убийца, получит подтверждение.

Конечно, если при этом подлинный убийца решит остановиться на одной этой серии, как сделал в свое время Джек-потрошитель.

Мадзоли. Умер.

Повесился.

Серопрам, коньяк.