Читать книгу "Простым ударом шила - Сирил Хейр"

Любой, кому довелось бы его тогда увидеть, без колебаний сказал бы, что он просто глубоко задумался, хотя на самом деле все это время его мозг не был занят ничем особенным. Вообще ничем особенным, как при любых других обычных обстоятельствах его жизни. Более того, сейчас ему казалось, что, не сумев вовремя решить поставленную перед ним проблему, его мозг будто нарочно объявил забастовку. Петигрю всегда гордился своей способностью к честному и, если потребуется, безжалостному самоанализу. И вот теперь, когда его мозг не сумел проявить себя в должной мере, он никак не мог заставить себя проанализировать чувства, которые не давали ему покоя в глубине его сознания. Бередить их было бы слишком болезненно и весьма неприятно, поэтому сейчас ему куда легче было просто сидеть, бесцельно глазея на голую стену своего кабинета, и ни о чем не думать.

Наконец он резко выпрямился, откинулся на спинку стула. Широко зевнув, бросил взгляд на часы, с удивлением увидел, что уже довольно поздно, затем торопливо, будто испугавшись, что может передумать, нажал на кнопку электрического звонка на своем столе.

— Наверное, лучше скорее покончить с этим и забыть, — пробормотал он.

В кабинет вошла мисс Браун, вежливо поздоровалась, как всегда, села на привычное место по другую сторону стола, достала блокнот для стенографических записей и остро отточенный карандаш. А ведь это мог быть самый обычный рабочий день, подумалось Петигрю с невольным сожалением о тех далеких беззаботных днях, когда он был еще новичком в Марсет-Бей. Она выглядела привычно аккуратной, собранной и, во всяком случае, не более бледной, чем тогда, когда он уезжал в Истбери.

— Можете отложить свой блокнот и карандаш, мисс Браун, — начал он тоном, прозвучавшим намного строже, чем предполагалось. — Боюсь, у меня для вас не совсем приятные новости.

Она бросила на него быстрый взгляд, и снова, как тогда, ее поразительные глаза, казалось, полностью изменили лицо.

— Для меня? — недоверчиво спросила она.

— Да. Дело в том, что не далее как сегодня утром ваш… э-э… мистер Филипс был арестован.

Ее самообладание просто великолепно, подумал Петигрю, потому что, кроме резкого глубокого вдоха, она никак не проявила свои чувства.

— Его арестовали за убийство мисс Дэнвил.

— Да. Конечно же. За что же еще, — произнесла она спокойно, почти шепотом, и отвела от Петигрю свои необычайные глаза, и ему стало ясно, что она разговаривает не столько с ним, сколько сама с собой.

— Боюсь, для вас это будет потрясением, — немного выждав, продолжил он.

В целом мисс Браун восприняла его сообщение весьма сдержанно, за что он был искренне ей признателен. Петигрю уже пришлось испытать на себе столько женских всплесков в Марсет-Бей, что их хватило бы ему на всю оставшуюся жизнь. И в то же время в глубине души он испытывал смутное чувство разочарования. Должна же она проявить хоть какие-то эмоции! Иначе все выглядит слишком неестественно! Он был готов к чему угодно, только не к этому чуть ли не олимпийскому спокойствию! Где-то в глубине его рассудка вдруг всплыло одно театральное выражение, которое ему когда-то случайно довелось услышать: «Сцена прошла на удивление гладко».

Мисс Браун продолжала тихо говорить, и ему вдруг показалось, что она тщательно подбирает слова:

— Да, потрясение… думаю, для всех нас. Мы… мы ведь все хорошо его знали. Но все, что угодно, намного лучше, чем позволить убийце бедняжки мисс Дэнвил, — впервые за все время ее голос чуть дрогнул, — остаться безнаказанным. Такого я бы просто не смогла пережить.

— А знаете, мне кажется, вы просто необыкновенная молодая женщина! — не сумев скрыть осуждения, воскликнул Петигрю. — Ведь как-никак, а этот человек был…

Петигрю резко умолк, злясь на самого себя за то, что позволил себе вслух произнести слова, которые совершенно не хотел говорить. Впрочем, они, кажется, ничуть не задели мисс Браун.

— Я не любила его, вам это прекрасно известно, мистер Петигрю, — ясно и отчетливо сказала она. — Никогда.

— Да, не любили, согласен, — все тем же резким тоном продолжил он. — Но при этом вы собирались выйти за него замуж, и мне казалось…

«Боже мой, в какую глупую авантюру я сам себя затаскиваю!» — с чувством безнадежного отчаяния подумал он.

— Нет, я вовсе не хотела выйти за него замуж, — твердо и уверенно возразила она. — Это он хотел жениться на мне, что, согласитесь, далеко не одно и то же.

Петигрю откинулся на спинку стула.

— Это весьма интересно, — произнес он самым холодным, почти официальным тоном, вызванным столь неожиданным признанием. — И когда же вы, позвольте поинтересоваться, пришли к решению отказать ему?

— Я никогда не принимала твердого решения давать ему свое согласие, ровным голосом заметила мисс Браун. — Хотя только после смерти мисс Дэнвил я окончательно поняла, что никогда не смогу выйти за него замуж.

— И что это может значить? — «Господи, как бы мне хотелось не испытывать такого ощущения, будто ведешь перекрестный допрос опасного свидетеля, не имея адекватных инструкций!» — подумал Петигрю, но тем не менее продолжал: Вы хотите сказать, что все это время знали, кто ее убил?

— Разумеется, нет! — быстро ответила она. — Ни в коем случае. Каким образом? Откуда? Просто после ее смерти Томас стал каким-то… ну, каким-то совсем другим. Сейчас я, конечно, все понимаю, но тогда это было для меня настоящим шоком. Раньше он был спокойным, рассудительным, по-своему ласковым и вдруг, вроде бы ни с того ни с сего, превратился в нетерпеливого, алчного и властного человека. Он попытался заставить меня венчаться немедленно, делал вид, будто искренне сожалеет о безвременной и трагической смерти мисс Дэнвил, но мне было ясно, что на самом деле он ничего подобного не чувствует. У меня вдруг появилось острое ощущение, что через его внешнюю оболочку проступает нечто вульгарное, грязное… Вам когда-нибудь доводилось видеть, как стрекоза выбирается из своей личинки? Так случилось и со мной, только в обратном порядке. Я просто поняла, что чуть не совершила самую ужасную ошибку в своей жизни… К которой меня почему-то изо всех сил подталкивала и бедняжка мисс Дэнвил!

— Именно потому, что она раньше вас поняла эту ужасную ошибку, ее и убили, — заметил Петигрю.

Мисс Браун, казалось, не слышала его слов, продолжая развивать свою мысль в одном направлении и разговаривая, скорее, не с ним, а с самой собой:

— Частично эти изменения были вызваны мной. Думаю, за последние три недели я стала намного взрослее. Поняла, насколько же глупой я была все это время. По-настоящему глупой по отношению к Тому Филипсу, глупой по отношению к мисс Дэнвил, глупой по отношению ко многим другим вещам.

Какой чудесный у нее голос, когда она говорит вот так, от души, подумал Петигрю. Такой же необыкновенный, как и ее глаза… Странно, что он никогда не замечал этого раньше. Во многом именно по этой причине, хотя другие не исключались тоже, ему захотелось, чтобы она продолжала говорить.