Читать книгу "Гвардеец - Дмитрий Дашко"

— Выходит что так. Может, в Москве время выжидают, может, под Петербургом где. Не нашли мы их, хоть и старались, — вздохнул Ушаков.

— А за границу не могли удрать?

— Паспорта у них не выправлены, так что далеко им не убечь. Споймаем рано или поздно, — уверенно произнес генерал. — Я, грешным делом, думал, мои до нашего приезда управятся. А оно вон как обернулось с управляющим. Ну да все что ни делается, к лучшему, — философски заключил Ушаков. — Езжай к себе, фон Гофен. Сегодня ты мне без надобности.

Я распростился с генералом и весьма довольный тем, что вторая половина дня оказалась совершенно свободной, отправился домой, но по пути остановился, вспомнив об одном важном деле. Моя старая шпага до сих пор оставалась невыкупленной у Пандульфи. И хоть по большому счету она была мне без надобности, частица души, принадлежавшая истинному хозяину тела, настоятельно требовала сходить к ростовщику и забрать родовое оружие фон Гофенов.

Пандульфи обрадовался моему визиту, угостил крепким кофе и велел слуге принести шпагу.

— Вижу, вы делаете успехи, молодой человек, — сказал итальянец, рассматривая меня большими, как лупа глазами. — Мундир сержанта лейб-гвардии весьма вам к лицу. И деньги видать завелись?

— За комплимент насчет мундира спасибо, что касается денег — да, покуда карман не дырявый, имеются.

— С вами приятно иметь дело, — будто кошка замурлыкал Пандульфи. — Но ежели окажетесь вновь в неприятном положении, приходите смело сюда. Мои двери будут открыты для вас в любое время суток. Впрочем, зачем достойным людям встречаться во время нужды и стеснения. У меня по вечерам собирается достойная компания, играем понемногу, ведем умные беседы для духовного и умственного развития. Как раз сегодня я жду весьма интересных гостей. Думаю, полезные знакомства в Петербурге не будут вам лишними. Присоединяйтесь к нашему обществу.

Меня насторожили его льстивые интонации и густая патока, щедро разлитая в словах. То ли он действительно придерживается нестандартной ориентации и пытается заманить в кружок «по интересам», то ли начинается незатейливая вербовка в шпионы или какие-нибудь франкмасоны. Знаю, что последние в изрядном количестве расплодились среди русской знати, но на меня еще никто не выходил и в масоны не рекрутировал.

— Всенепременно приду, — солгал я. — Но сегодня, увы, нет никакой возможности.

— Как жаль, — всплеснул руками Пандульфи.

Тем временем в комнате появился слуга с моей шпагой, я отсчитал ростовщику деньги, честно заплатил проценты, и, получив на сдачу горсть мелких монет, вышел на улицу.

Навстречу шли солдаты, ведя под ружье просящего милости колодника. Я вспомнил наше с Карлом сидение в казематах Петропавловской крепости, тот голод и холод, что мы тогда испытали. Рука сама по себе развязала шнурок кошелька, я вытащил первую попавшуюся монету из тех денег, что дал мне Пандульфи (это оказался медный пятак), и было собрался протянуть ее арестанту. Но тут взгляд мой упал на дату чеканки.

«1728-й!» — прочитал я и ахнул.

Ростовщик-итальянец всучил мне фальшивую монету, которая, по словам Ушакова, не получила хождения, благодаря вылазке моих гренадеров.

Вспомнилась карета перед его домом, таинственный вельможа, не желавший открывать инкогнито, подозрительные взгляды кучера и лакеев… Стойте, стойте, а ведь рожа одного из них показалась мне смутно знакомой, когда дом Сердецкого штурмом брали.

А это значит…

Крикнуть «Слово и дело» сейчас, когда поблизости караульные солдаты, с помощью которых можно скрутить Пандульфи, доставить его в Тайную канцелярию, учинить допрос… Или поступить умнее и тоньше: доложить Ушакову, установить за ростовщиком наблюдение. В конце концом итальянец может оказаться не виноват.

— Держи, — я сунул опешившему колоднику целый рубль

Арестант сначала ничего не понял, но потом бухнулся на колени и что-то забормотал.

— Удачи тебе!

Я поспешил в сторону Петропавловской крепости, надеясь, что генерал по обыкновению, засиделся у себя в кабинете до вечера.

Глава 27

Андрей Иванович оказался верен своим привычкам. За окнами было темно, зажглись немногочисленные фонари, а он все еще сидел в кабинете и работал. Возле него, почтительно склонившись, стоял секретарь, время от времени, подсовывая очередную бумагу.

— Андрей Иванович, разрешите войти?

— В чем дело, фон Гофен? Я отпустил тебя до утра, — удивленно произнес генерал, бросая в корзину для бумаг смятое письмо.

— Такие дела, Андрей Иванович, — сказал я и положил на столешницу горстку пятаков. — Уж извините за беспокойство.

— Зачем ты мне их принес? Что я медяков не видел? — рассердился генерал.

— Видели, как не видеть, причем буквально на днях. Поэтому и принес к вам лично, других в известность не ставил. Вы рассмотрите монеты получше, особенно дату чеканки. Все сразу станет ясно.

Ушаков придвинул стопку к себе, вперил в нее взгляд. Лицо его постепенно наливалось кровью, дыхание участилось, ноздри раздувались, словно у ищейки, почуявшей след. Он спровадил секретаря и уставился на меня как чекист на врага народа.

— Откуда они у тебя? — хмуро спросил Ушаков. — Неужели присвоил в доме Сердецких? Я был о тебе лучшего мнения, барон.

— Никак нет, — с обидой произнес я. — Я ни копейки не вынес из дома Сердецких. Зря вы обо мне, так говорите, Андрей Иванович.

— Тогда где ты раздобыл эту дрянь? — рявкнул побагровевший Ушаков.

— Ростовщик Пандульфи вместо сдачи выдал.

— Пандульфи… Не знаю такого. Рассказывай все от начала до конца.

Я, пока добирался, успел составить в голове примерный план доклада, поэтому бегло изложил события, начиная с заложенной шпаги, и, заканчивая недавними событиями.

— … и только на улице понял, что в руках у меня фальшивые монеты.

— И ты никому об этом не стал говорить?

— Признаюсь, были мысли арестовать Пандульфи, но потом я решил, что вернее будет рассказать вам, что и как.

Ушаков задумался.

Я стоял напротив, стараясь не мешать ему. Наконец, генерал очнулся:

— Молодец, что ушел тихо, — одобрительно произнес он. — Рыбку не спугнул. Говоришь, Пандульфи звал тебя, обещал познакомить с полезными людьми.

— Так точно.

— И приглашение это ты пока не принял.

— Не понравилось мне оно, Андрей Иванович. Фальшивое, как эти пятаки, — я кивнул в сторону медяков, разложенных на столе.

— И я чую, что неспроста тебя ростовщик заманивает. Чего-то он от тебя хочет, и мне, грешному, любопытно узнать чего именно.

— Может, я к нему снова приду за деньгами. Мало ли какая нужда у меня образоваться могла, — предложил я.