Читать книгу "Лицо в тени - Анна Малышева"

– Постой, а как же я?! – сдавленно прошептала Алина. – Как это – твоя часть имущества? Кто определит эту часть? Где тут мое, а где твое? Ты сама-то знаешь?!

– А ты должна была дать мне генеральную доверенность на продажу дома, – всхлипнула Марина. – Если придется его продавать.

– Так ты же продала!

– Нет, я только обязалась… Это было сделано, чтобы я не пошла вдруг на попятный… Я согласилась, потому что это ведь еще не продажа, понимаешь? Никакого договора нет, и без твоего согласия продавать нельзя! А так – Андрей показал эту расписку кредиторам, и те успокоились, когда увидели, что долг обеспечен недвижимостью… И он сказал, что они даже согласились еще подождать. А вдруг ему удастся расплатиться? Тогда дача и вовсе осталась бы у нас!

Именно это ее и привлекало в сделанном Андреем предложении. А еще подкупало его отношение к сделке. Можно было ожидать, что после того, как Марина подпишет расписку, ее спутник облегченно вздохнет, решив, что избавился от проблемы. Но он, провожая Марину на вокзал, твердил ей об одном – дача продана не будет. Теперь у него развязаны руки, он может сделать еще одну попытку поправить свои дела. Ему даже дадут деньги в долг – и Марина увидит, что на этот раз ему повезет.

В поезд она садилась как оглушенная. Приехав на дачу, ходила с видом преступницы, которая виновата перед всем и каждым – даже перед Дольфиком. Василий заметил это, приехав туда на другой день, и спросил, здорова ли она? Марина расплакалась, но ничего ему не рассказала.

Она ждала звонка от Андрея – тот обещал держать ее в курсе своих дел. Но он не звонил еще несколько дней. За это время она успела горько пожалеть о совершенной сделке. Теперь ей казалось, что можно было отказаться. Ведь ей еще никто не угрожал! Приходила в голову даже такая крамольная мысль – а вдруг Андрей выдумал историю с грозными кредиторами, чтобы разжиться деньгами у нее, всем известной простушки? Это было ужасно, но Марина все чаще возвращалась к этому предположению. Утешало одно – дачу она все-таки не продала, а только обязалась продать. Она ведь может и не сдержать слова!

Андрей позвонил ей на прошлой неделе, в четверг. Женщина как раз находилась на кухне, перемывая посуду после ужина, и первой успела подбежать к телефону. Катя опоздала, хотя весь вечер ждала звонка от подружки.

Новости были неутешительные. Запинаясь и извиняясь, Андрей поведал, что дело провалилось. Он говорил чуть слышно, и голос у него был потусторонний. Марина спросила, что же теперь делать?

– Ну что… – протянул он. – Поговори с сестрой, пусть она даст тебе доверенность на продажу дома.

И… Нужно продавать.

И тут Марина встала на дыбы. Она сказала, что не согласна с таким поворотом дела. Она передумала. Нужно быть сумасшедшей, чтобы лишиться имущества ради какой-то идиотской истории, ради чужого ей человека! На самом деле, об имуществе она думала куда меньше, чем о предстоящем объяснении с мужем. Это пугало ее до обморока.

– Но ты понимаешь, что они не будут тебя уговаривать? – тихо спросил Андрей.

– И что, по-твоему, они сделают? – истерично засмеялась она.

– Откуда же мне знать… Меня один раз избили. Марина, что уж теперь… Поговори с сестрой, они меня торопят. Ждать больше нельзя.

– Нет, – отрезала она и бросила трубку.

Положение было почти бызвыходным. Муж по командировке уехал в другую область, осматривать какой-то недостроенный дом. Звонить ему и сообщать подобное по телефону?! Потом она подумала о детях. Отвезти их в Москву или сидеть с ними здесь, в глуши? Она склонялась к тому, чтобы спрятать их у своих родителей. Это представлялось ей самым надежным местом.

В пятницу после обеда Марина объявила детям о своем решении. Все трое едут в Москву, к бабушке и дедушке, и пробудут там, пока не вернется из командировки отец. Тем более что продукты подошли к концу, холодильник почти пуст.

Но это заявление было встречено очень неодобрительно. Илья только поморщился – спорить он не любил, предпочитая занимать пассивную позицию. Зато Катя подняла настоящий бунт. Она заявила, что это чепуха, будто из-за того, что кончились продукты, нужно возвращаться в Москву. Еду можно купить прямо здесь, в поселке. Марина попыталась поставить на своем, напомнила детям, что бабушка с дедушкой соскучились по ним.

– Неправда! – опять возразила Катя. – Мы говорим с ними по телефону. И вообще, я никуда не поеду. Что это такое – в школу же скоро! И так лето почти кончилось!

Илья встал на ее сторону – как ни странно, девочка легко подчиняла своей воле старшего брата. Мальчик тоже заявил, что ехать никуда не хочет. Что там делать, в Москве? Секция сейчас закрыта, друзья разъехались – кто на курорте с родителями, кто тоже на даче. Телевизор можно смотреть и здесь, ничего, что старый и показывает плохо. А бабушка и дедушка могут сами приехать в гости.

Марина пыталась их переубедить, но наталкивалась на глухую стену. Она дошла до того, что стала умолять в кои-то веки послушаться ее, но это никакого действия не возымело. Дети, нужно признать, всегда относились к ее просьбам легкомысленно.

– Это все потому, что Васька так с тобой обращается, – заметила Алина. – Чего еще можно ожидать от детей? Они всегда на стороне сильнейшего.

– Неправда! – возмутилась Марина. – Они меня любят!

– Любить они могут сколько угодно, но уважать – это другое дело. За что им тебя уважать, если ты все время ходишь с фингалами?

Алина понимала, что говорит жестокие вещи, особенно в данной ситуации, когда дети исчезли. Но остановиться не могла. Марина только махнула рукой:

– Давай, добивай. Ты ведь тоже меня не уважаешь.

…Насчет продуктов она сказала чистую правду – запасы в самом деле подходили к концу. Если бы им пришлось остаться на даче до приезда Василия – она могла бы готовить только кашу. А кашу дети ненавидели. В местном магазинчике продавались в основном чипсы, водка и пиво. Да еще жвачка и сигареты. Все это никак не могло ее устроить. Марина решила съездить в Москву и вернуться как можно быстрее. Она звала с собой детей, но те не согласились даже на такую уступку. Впрочем, женщина почти на это не надеялась. Даже то, что матери придется нести тяжелые сумки, ничуть не смущало детей. Они привыкли, что мать целиком берет на себя все хозяйственные заботы, и это их совсем не удивляло. Ведь она сидит дома, не работает, не учится – так зачем ей помогать?

И Марина отправилась в город одна. Уходя, она запретила детям выходить за пределы участка. Больше всего ей хотелось бы запереть их в доме, но на это она решиться не смогла, да и дети бы воспротивились. Кроме того, они легко могли вылезти через любое окно или веранду. Впрочем, дети пообещали ее слушаться, и если что-то случится – сразу обращаться к соседям. Уходя, Марина видела, как заблестели у них глаза, с каким заговорщицким видом они переглядывались. Конечно, им надоел вечный надзор – а теперь они вдруг остались на полдня совершенно одни! Можно было делать все что угодно – не стесняться же старухи-соседки!