Читать книгу "Роковая женщина военного министра. Генерал Сухомлинов и Екатерина Бутович - Федор Александрович Селезнев"

акте. Речь шла о заказе орудия для конной артиллерии. Утверждалось, что бывший военный министр злонамеренно тормозил закупку пушки Шнейдера, стремясь добиться постановки на вооружение этого рода войск орудия на лафете Депора, чем даже вызвал недовольство Николая II (соответствующим образом настроенного великим князем). Задержка сначала мотивировалась высокой ценой, которую запросил бравшийся за выполнение заказа Путиловский завод (9180 руб. за орудие). Затем завод снизил цену до приемлемого уровня (8400 рублей). Но тогда 17 августа 1913 г. Сухомлинов распорядился о проведении до заказа пушек Шнейдера испытания альтернативного орудия на лафете системы Депора. По его итогам Артиллерийский комитет и Главное артиллерийское управление (ГАУ) дали отрицательное заключение на возможность принятия на вооружение пушки Депора. Военный министр выдвинутые аргументы отверг, что вынудило ГАУ представить новый доклад. Лишь после этого 29 сентября 1913 г. Сухомлинов изъявил согласие на заказ Путиловскому заводу пушек Шнейдера.

В обвинительном акте орудие системы Депора называлось «не чуждым крупных недочетов», в связи с чем Франция от его закупки «категорически отказалась», в то время как военный министр настаивал на его заказе из личного интереса. В доказательство в обвинительном акте приводились показания полковника Валентина Иванова, осужденного в 1915 г. вместе с Думбадзе и Альтшилером за шпионаж. По словам Иванова, Альтшиллер сказал ему, что, пользуясь своим хорошим знакомством с Сухомлиновым, желает «провести заказ» на конную пушку с раздвижными станинами. Причем если эта пушка «пройдет», то он и сам заработает, и Иванова вознаградит. Вскоре Альтшиллер уехал заграницу, где на курорте встретился с Сухомлиновым, проводившим там отпуск. Оттуда в июле 1913 г. Иванов получил письмо иносказательного содержания, понятое им в том смысле, что хлопоты Альтшиллера с конной пушкой «идут вперед», и военный министр будет её осматривать. О том, как всё пройдет, Иванов должен был телеграфировать Альтшиллеру [99, с. 414–416; 98, 1917, 16 августа].

Как уже отмечалось, испытания пушки Депора дали отрицательный результат, и она в армию не попала. Но из-за их проведения заказ пушки Шнейдера оттянулся, что, по версии прокурора нанесло ущерб обороноспособности страны.

Мелкому, в сущности, вопросу (речь шла о заказе всего лишь триста двадцати орудий) обвинители Сухомлинова придали значение первостепенной важности. А газетчики с их подачи всячески драматизировали ситуацию, не стесняясь в угоду сенсационности искажать факты, изложенные в обвинительном акте. Так из репортажа «Нового времени» следовало, что пушки Депора всё-таки «были заказаны, но оказались никуда не годными». Пушки системы Шнейдера также были заказаны Путиловскому заводу, «но до сих пор не изготовлены». Таким образом, армия осталась и без “Де-пора” и “Шнейдера”» [98, 1917, 16 августа].

«Происхождение этого обвинения, – вспоминал Сухомлинов, – может служить образчиком тех приёмов, к которым прибегал великий князь Сергей Михайлович, когда вопрос касался какого либо заказа Шнейдера-Крезо». Подоплека рассматриваемой истории подробно изложена в воспоминаниях Владимира Александровича. По его версии корпоративное самолюбие офицеров конной артиллерии страдало от того, что они, имея пушки те же, что и пешие батареи, – слишком тяжелые, – «не поспевали в некоторых случаях за кавалерией». Явилась мысль получить более легкое орудие, «что имело значение лишь чисто маневренное, к боевой стрельбе никакого отношения не имеющее». «Как конно-артиллеристу, великому князю Сергею Михайловичу эта мысль пришлась по сердцу, и решено было ту же самую пушку Шнейдера спроектировать с уменьшением веса всей системы, что и было сделано, – на несколько пудов она стала легче». Иными словами те же самые орудия переставили на более легкие лафеты, «зато, правда, Шнейдера» [172, с. 307].

Об особых отношениях великого князя Сергея Михайловича к этому французскому оружейному концерну вспоминал и русский военный агент в Париже А. А. Игнатьев. По его сведениям представитель Шнейдер-Крезо в Петербурге Рагузо-Сущевский по субботам играл в карты во дворце балерины Матильды Кшесинской, возлюбленной великого князя [70, с. 114–115].

Понятно, что попытка Сухомлинова перебить заказ у Крезо вызвала возмущение у Сергея Михайловича, и он даже пожаловался на него Николаю II. Сухомлинов же на суде объяснял свои действия тем, что «старался внести все возможные новшества в нашу армию, старался, чтобы армия не отставала в техническом отношении от других. Этим объясняется его желание, ввести лафет Дюпора, который, по его мнению, при будущих войнах и развитии авиации мог принести громадную пользу» [67, 1917, 18 августа].

Здесь нужно пояснить, что Жозеф Альберт Депор был выдающимся артиллерийским конструктором. Он создал лучшую французскую пушку первой половины ХХ в. —75-мм полевое орудие образца 1897 года. Ещё одним его детищем стала 75-мм полевая пушка образца 1911 года. Благодаря лафету с раздвижными станинами вертикальный угол наведения у неё доходил до 50о. Иначе говоря, она имела возможность стрелять по воздушным целям. Пушки с лафетами Депора могли играть роль зенитных орудий. Поэтому Сухомлинов считал, что они нужны русской армии.

Здесь Владимир Александрович был верен себе, поскольку всегда ратовал за внедрение технических новинок и помогал новаторам. Его выдвиженцем с полным основанием можно считать талантливого артиллериста А. А. Маниковского [59, с. 112–113]. Поставить его во главе ГАУ Сухомлинов хотел ещё в самом начале войны. Но воспротивился верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. 11 сентября 1914 г. Сухомлинов писал в этой связи начальнику штаба верховного Н. Н. Янушкевичу: «Сейчас получил ответ Ваш, что Верховный Главнокомандующий высказывается решительно против назначения Маниковского Нач[альником] Гл[авного] Артиллер[ийского] Управления. Что же делать, а это единственный выход был для меня заставить это ведомство работать вовсю… Маниковский энергичен, знает дело, и более подходящего человека я не знаю, он сильно помог бы улучшить артиллерийское снабжение действующей армии» [109, с. 248]. Но Сухомлинов был упорен и Маниковский 24 мая 1915 г. все-таки возглавил ГАУ.

В седьмой день процесса (16 августа) выступал бывший помощник начальника этого ведомства Е. К. Смысловский. Ряд приведённых им фактов рисовал довольно благоприятную для Сухомлинова картину. Смысловский заявил о том, что свидетельства о недостатке снарядов в 1914—1915 гг. были преувеличены и явно тенденциозны. А если, кто и мешал делу, то это был не Сухомлинов, а великий князь Сергей Михайлович: с его стороны ГАУ «встречало тормозы в своей работе». Правда, Сухомлинову тоже досталось. По словам Смысловского «военный министр совершенно безучастно относился к работе артиллерийского ведомства, никогда им не интересовался». При этом Смысловский добавлял, что «Сухомлинов и другие члены военного ведомства часто брались судить о том, чего детально знать не могли» и объяснял это «легкомыслием Сухомлинова» [98, 1917, 17 августа].

Смысловским были выдвинуты и более серьёзные обвинения – о рекомендации военного министра дать заказ на производство снарядов «подозрительным лицам». В ответ на них Сухомлинов заявил, что «никогда не обращался к генералу Смысловскому с просьбой принять