Читать книгу "Офис - Юрий Ра"

спокойно выложил на стол конверт с деньгами. Сумма была ровно такая, которую он выписал в бухгалтерии. В этот раз он даже свои комиссионные не сминусовал. — Я прошу вашей защиты.

Хозяин кабинета совершенно спокойно открыл конверт, без всякого стеснения пересчитал купюры и спросил:

— О каком количестве вагонов идет речь? — Похоже, он был вообще не в теме такой статьи дохода своих подчинённых.

— Мы планируем приписать триста вагонов.

— Работайте. — И конверт упал в ящик стола. — Ни к кому не ездите больше, ни с кем ничего не согласовывайте. Если что, приходите смело со своими проблемами, будем помогать бизнесу. Что-то еще нужно?

— Нет, с остальными вопросами справляемся. Но если что — я сразу к вам со всем своим уважением. — И собеседник сразу понял, что в данном случае уважение не фигура речи, а конкретный конверт с купюрами.

— Фролов, Фролов… Вспомнил! Ты на Сортировке работал!

— Ага, было дело. Ладно, я пойду.

— До свидания! Короче, если что, дорожку знаешь. — Уже на «ты» и чуть более расслабленно попрощался с Петром Широков.

Грамотному человеку, каким Фролов считал себя, нет нужды в долгих разговорах и лишних деталях, тем более что расписаться за начальника станции он мог и сам, а штампик сейчас закажет в кооперативчике, коих развелось уже как блох у бродячей собаки. А нужное письмо распечатает в своем офисе. И следующее тоже. Современный уровень полиграфии и наличие принтеров вкупе с появляющимися на рынке программами вообще облегчают жизнь того, кто с документами на «ты». И рынок тот назывался «Горбушка», и новинки вскрытых, местами русифицированных иностранных программ появлялись там сверхоперативно, чуть ли не быстрее, чем на Западе. Кстати, и штамп станции Перспективная он заказал там же, в ДК имени Горбунова. Кем бы не был при жизни этот уважаемый человек, прославился на всю страну он именно после распада СССР.

Триста штук — это не одна партия, а весь пул заказанных в этом году вагонов. Выходит, что следующие партии у него де-факто уже проплачены, но он никому про это не скажет. Все последующие транши пойдут в фонд бездомных, основанный им. Дети малые по лавкам сидят и хнычут, по папке скучают, жена-красавица чахнет без ласки, так что деньги нужны как воздух.

Афера с припиской вагонов была озвучена Карасюку без лишних подробностей, даже без фамилий. Начальник только взоржал аки конь, когда Пётр заявил, что условия конфиденциальности не позволяют ему назвать фамилию человека, получившего от него деньги за покровительство. Инкогнито человека, чью должность в Управлении дороги ты назвал — смешная шутка.

— Подогрел начальника службы⁈ А фамилию не скажешь⁈ Добро! Я вообще не понимаю, как ты ухитряешься приходить из ниоткуда и просто давать деньги людям. Почему они не боятся брать их у тебя? Это ж подстатейное дело.

— Может, лицо у меня такое честное и располагающее? Или дело в том, что я не чужой всем этим людям. Общие знакомые, общий опыт и понимание специфики. Я вроде как не с улицы прихожу в кабинеты. А это совсем другая история.

— Наверное. У военных тоже свои темы и общие истории, это да. Короче, ты хорошо вписался, руководство тобой довольно.

— Владимир Иванович, а может тогда фирма мне немного поможет?

— В финансовом плане? Проблемы?

— Не сказать, что совсем уж проблемы. Заботы, скорее. Хочу квартиру купить в Москве, семью перевезти. Так бы не очень трудно — коттедж в Туле продать, квартиру купить вырученных денег хватит…

— Погоди-ка. А что, у тебя прямо такой нормальный дом в Туле?

— Сто пятьдесят квадратов в городской черте, два этажа, отделка приличная, материалы тоже. Участок вокруг дома. Короче, строил с пониманием, настоящий особняк.

— Есть в тебе основательность, Пётр, не отнимешь. Так в чем проблема тогда?

— Во-первых, чтоб продавать, надо детей сначала выписать, а чтоб их разрешили выписывать, нужно куда-то прописать. И вообще, страшновато. Вдруг дом продам, а квартиру не куплю? Какой-нибудь скачок цен на недвижимость или обвал рубля…

— Да уж. У нас в стране что хочешь может быть. Я тебя понимаю. Это тебе ссуда от компании нужна.

— Именно она родимая.

— А не боишься в долг брать? Фирма у нас, конечно, белая и цивильная. Но если копать глубоко… — Голос Карасюка понизился, — тут деньги кемеровских крутятся. Соответственно, если накосячишь, через суд выбивать не будут. Другие инструменты применят.

— Да понятно всё, чай не первый раз с кемеровскими парными пересекаюсь. Я даже немного офигеваю с их масштабов деятельности. Уголь под ними, металлургия там же, сейчас еще и транспорт с машиностроением финансируют. С другой стороны, лучше так, чем…

— Чем что?

— Если всё скупит Западный капитал, будет хуже. Обнулят всю промышленность, скажут, что так и было. Мол, кроме галош и танков в Союзе ничего не производили.

— Да ну, скажешь тоже, Фролов! Капиталисты за прибыль, за бизнес и выгоду. Какая им выгода всё тут купить и уничтожить?

Фролов посмотрел на начальника, стараясь не обидеть взглядом. Этот прожжённый военный был несколько наивен в своём понимании хода мировой истории. Пётр тоже не специалист в глобальной политике, но его ложная память подсказывала, куда дует ветер свободы. Ветер, пытающийся изо всех сил перевернуть корабль под названием Россия. Тот самый, на котором Фролов плыл вместе с семьёй и немудреным скарбом в виде дома и двух автомобилей. Потонуть не хотелось ни отдельно, ни вместе с кораблем. На спасательный жилет, набитый долларами, надежды было мало. Жилет помогает продержаться короткое время, а на длительную перспективу лучше иметь под задом лодку, да побольше. Желательно размером с океанский лайнер. А лучше опираться на остров или целый материк.

— О чём задумался, Пётр? Или ждешь, что я прямо сейчас тебе что-то скажу по твоей просьбе? Обещаю — поговорю с кем надо, будем думать. Компании нужны умные и преданные. А то еще обидишься и к конкурентам перебежишь.

— Пока таких мыслей не было, меня в «Транзит Группас»