Читать книгу "Ловушка для Горби - Эдуард Владимирович Тополь"

Кроме того, при восстановлении порядка на Гагаринском проспекте в районе хлебного магазина № 44, разбитого и разграбленного хулиганами, пришлось применить водометы. Здесь же, у хлебного магазина, сотрудниками милиции подобран сержант милиции С. Шаков, находившийся в бессознательном состоянии и с многочисленными травмами на теле, а также труп восьмилетней Натальи Стасовой, погибшей во время беспорядков. Сержант Шаков доставлен «скорой помощью» в армейский госпиталь, а труп Н. Стасовой — в Городской Морг при Первой городской больнице. Задержанные зачинщики беспорядков Конюхова и Обухов содержатся в камере предварительного заключения 19-го райотдела милиции, о чем доношу.

Капитан милиции В. Беспалов, начальник 19-го отделения милиции. Гагаринский район.

23 января с. г.

Если оставить в стороне неуклюжие попытки капитана Беспалова выгородить сержанта милиции Шакова и объяснить ранение Петра Обухова «случайным» выстрелом, то даже на основании этого сухого рапорта можно представить, что произошло в Екатеринбурге сразу после гибели восьмилетней Натальи Стасовой. Однако это представление не будет полным, если не уточнить его некоторыми подробностями, записанными со слов очевидцев. Эти очевидцы утверждают, что сотрудники 19-го отделения милиции открыли огонь без всякого предупреждения. После того, как толпа разбежалась, трое милиционеров набросились на Петра Обухова, ранили его выстрелом в упор, а остальные укатили на Гагаринский проспект, где водометами разгоняли мирные остатки очереди у хлебного магазина и с той же жестокостью, с какой толпа избивала сержанта Шакова, избивали всех, кто попадался им под руку — женщин, стариков, старух.

25

Завод «Уралмаш».

08.20 по уральскому времени.

Над заводским танкодромом «Уралмаша» висел плотный рев пяти танковых двигателей. Это Андрей Стасов и еще четверо механиков-контролеров гоняли по заснеженным холмам танкодрома пять новеньких «Т-90» — последнее слово советской военной техники, сверхмощное оружие наземного боя, оснащенное японскими компьютерами поиска цели по тепловому излучению, французскими локаторами обнаружения противника в воздухе, израильской аппаратурой, отклоняющей ракеты противника, американским панорамным экраном всепогодного ориентирования и прочими новинками зарубежной техники — ворованной или купленной через посредников. Советскими в этих танках были только ходовая и боевая части или то, что танкисты в обиходе называют «тягой» и «пушкой».

Снять с конвейера новенький танк и прогнать его по танкодрому, а потом прощупать все его рабочие узлы, болты и склепки и, либо с точным указанием дефектов вернуть танк в сборочный цех, либо принять акт о приемке «тяги» и отогнать танк в цех консервации, — в этом и состояла работа Стасова и его четырех коллег. Вот и сейчас пять танков мчались по танкодрому, сдирая гусеницами выпавший за ночь снег, оскальзываясь на ледяных проплешинах, взметая в небо комья смерзшейся земли, взбираясь на почти отвесные склоны и скатываясь с них. Со стороны могло показаться, что водители устроили какой-то адский аттракцион. Но на самом деле каждый контролер почти не видел остальные танки, но лишь краем глаза следил, чтобы случайно не выйти за границу своей зоны, а сам целиком — и слухом, и внутренним зрением — обращен внутрь своего танка, к реву его двигателя, скрипу гусениц, податливости рычагов управления.

Недоумевая — не затевают ли ребята чего против них, контролеров, но, черт возьми, не могут же контролеры выпускать с завода некачественные танки, это не обувь, которую можно оформить вторым или третьим сортом, — Стасов въехал в открытые ворота цеха, заглушил двигатель, выбрался через башенный люк из танка и спрыгнул на цементный пол цеха, снял с головы шлемофон. И как-то странно ему показалось, что никто из работяг на конвейере не повернулся в его сторону, не взглянул даже. Обычно, вся бригада бросает работу и ждет, что контролер скажет, много ли дефектов и на сколько они серьезны, нельзя ли просто отлаяться от контролера, глоткой взять или всем вместе поднять контролера на смех. Со Стасовым эти номера у них редко проходят, но сейчас именно такой случай — при словах «шорох в коробке передач» полбригады начнет хохотать… Но почему же никто не глядит на него, даже горластый Степан Зарудный стоит на конвейере спиной к Стасову, работает и словно не видит, что рядом с ним танк остановился…

— Эй, мечтатель! — крикнул ему снизу Стасов.

Степан медленно, словно бы вынужденно, повернулся. Это был высокий сорокапятилетний мужик, жилистый, с длинной шеей, крупным кадыком и большими прокуренными зубами. Хотя Зарудный был круглый и стопроцентный русак, над «казбечиной», постоянно прикушенной его крупными зубами, нависал такой огромный нос, какой рисуют только в газетных карикатурах на израильских сионистов. А над этим «рубильником» сияли совершенно неожиданные на таком лице голубые глаза — настолько голубые, что просто смерть бабам. При таких глазах, пепельном чубе, мощной глотке, звании майора в отставке и почти баскетбольном росте, Степан Зарудный был еще и мастером своего дела — как по сборке танков, так и по части баб, а потому — жутким нахалом, матерщинником и горлохватом. Поэтому назвать его «мечтателем» было все равно, что назвать скунса фиалкой.

Но, как ни странно, никто не отреагировал на шутку Стасова, а горластый Степан, отведя глаза, сказал коротко:

— Слушай, Андрюша…

— Ты че это? — изумился Стасов. — Вежливый! Заболел, что ли, от китового мяса? — и он оглянулся, ожидая если не смеха, то хотя бы смешка на конвейере. Отвратительно-сладкое китовое мясо, которым недавно заменили в рабочих столовых свинину и говядину, стало теперь шутливым оправданием всего — от снижения производительности труда до потери потенции.

Однако и этой шутке никто не улыбнулся, а несколько рабочих, повернувшихся, было, к Стасову вполоборота, тут же отвели глаза и усердно принялись за свою работу.

— Вот ударники! — усмехнулся Стасов и кивнул Степану на танк. — Шорох в коробке передач.

— Хорошо, Андрюша. Оставь, мы посмотрим…

Даже если бы Степан запустил в него сверху гаечным ключом, Стасов не оторопел бы так, как от этой кроткости горластого Степана. Недоверчиво переводя взгляд со Степана на рабочих — да что это с ними сегодня? или разыгрывают? — Стасов топтался на месте, не зная, садиться ли ему в следующий танк или еще раз объяснить Степану про шорох в коробке передач…

И в этот момент громкий, надрывающий душу женский крик, расколол монотонный рабочий гул цеха.

— Андре-е-ей!!!

Стасов резко повернулся. Это был голос его жены Иры, но так — ТАК — она не кричала даже при родах.

— Андре-е-ей!!! — она бежала к нему из боковой двери цеха, бежала вдоль конвейера, на котором стояли работяги в серых спецовках — мужчины и женщины, и все они смотрели теперь на нее, бросив работу.

— Андрей!..

«Наташа!» — это