Читать книгу "Прикованная - Наталия Лирон"

прикладывает свой палец к моим губам, – тихо-тихо, мамочка, не волнуйся, ты у меня просто золото, тебе нужно отдохнуть! Давай я провожу тебя в комнату, не переживай, Маша скоро поправится, теперь я в этом точно уверен! А то представляешь, если она умрёт, мне придётся жениться на другой – ужас! Даже представить себе не могу!

«Чтоб ты сдох, тварь!»

– Да, ужас! – прикрываю глаза.

Я безумно устала, но эта усталость светлая. Адреналиновое напряжение схлынуло, и сейчас мне кажется, что ещё чуть-чуть, и я рассыплюсь, будто песчаная скульптура на ветру.

– Пойдём. – Он берёт меня за плечи.

Делаю пару шагов, оборачиваюсь, глядя на девушку, лежащую на массажном столе, заляпанном кровью.

Она уже в сознании, но сонная и вялая – слава богу, действует анестетик. Её руки и ноги всё ещё привязаны.

– Мне так приятно, что ты волнуешься о ней, – он крепче стискивает моё плечо, – но я позабочусь о своей жене, мамочка, не стоит переживать. Ты же веришь, что я смогу позаботиться о ней?

– Конечно, верю, дорогой.

Я отворачиваюсь, и мы идём через гостиную к проклятой, непримечательной двери, за которой моя тюрьма.

Спустившись, он уходит не сразу, кружит вокруг меня, бросая короткие жадные взгляды.

– Так хочется успокоиться и тебя успокоить, родная, дай мне, дай… Дай немно-о-о-жко. – Он начинает ворковать.

И я сажусь и расстёгиваю пуговицы кофты, а потом и рубахи, оголяя грудь:

– Иди ко мне, мой маленький.

Меня едва не тошнит.

Пока он сосёт, я отстраняюсь от себя и думаю о Маше. Это оказался аппендикс – и это хорошо. Плохо, что он надорвался и в полость попали гнойные массы. Я, конечно, промыла, но… Она молодая и сильная, должна выкарабкаться. Первый день после операции самый важный, второй меньше, но тоже… И третий.

Он откуда-то достал почти всё, что нужно. Я даже думать не хочу, как и откуда.

Я благодарна этой девочке – она вернула мне себя. Трясясь и обливаясь потом, держа в руках холодные инструменты, я одновременно была спокойна и сосредоточенна, вспомнив себя и своё место.

Кто мы есть? Что нас определяет? Мы то, во что мы верим. И то, что делаем. Стоя у старого массажного стола, я не столько вспомнила, сколько снова ощутила, где, как и кем я была в своём прошлом – там, у другого стола, настоящего операционного. Я врач, хирург, и я люблю своё место.

То, что внутри, что почти расплавилось и расползлось на лоскуты, снова обрело цельность, опять став мной. Тьма вокруг меня рассеялась, потому что внутри поселился свет.

Он насытился и ласково целует меня в губы, мягко, почти невинно, я вздрагиваю от неожиданности, слишком отключившись от собственного тела.

– Мамочка моя, – гладит по волосам, – мама, мама… Как же я люблю тебя, родная. Как же люблю.

Он трогает ленту на запястье – на его руке точно такая же. Он счастлив, он ликует… А его жена, которая ему совсем не жена, лежит одна, привязанная к массажному столу с зашитым животом в холодной комнате.

И когда я думаю об этом, злость волнами поднимается изнутри, я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не вцепиться ногтями ему в лицо, меня передёргивает.

Глава 15

Передёрнув затвор, Глеб посмотрел в прицел:

– Так?

– Почти… да, похоже, ты действительно никогда не держал оружия в руках. – Полностью седой, но моложавый мужчина пристально посмотрел на Глеба.

– Я это сразу сказал, – Глеб ничуть не смутился, – мне нужно научиться стрелять. И делать это хорошо. А тебя, кстати, как зовут? Я…

– Нет-нет, – быстро отмахнулся седой, – имя твоё мне ни к чему. Да и моё – тебе. Если очень надо, то Пётр или Павел будет в самый раз.

Он едва заметно хохотнул. Да уж… хорош Господень привратник. С пистолетом вместо ключей.

– Тогда обойдёмся без имени. – Глеб шутку не поддержал, но седой не обиделся.

– Я так понимаю, вряд ли ты собираешься охотиться из «ТТ» на дичь? – Мужчина поднял бровь.

– Это имеет значение? – холодно спросил Глеб.

– Гм… вообще-то нет, деньги ты мне заплатил, так что, по большому счёту, мне всё равно, но могу дать совет. Это бесплатно.

Они стояли рядом друг с другом и были примерно одного роста. Если бы не абсолютно белые волосы, мужчине можно было бы дать лет сорок – сорок пять. Он был в хорошей спортивной форме, под одеждой бугрились мышцы.

Мужчина нажал кнопку, и мишень плавно поехала к ним.

– Смотри, какой разброс, – он указал на разрозненные дыры от пуль, – старайся целиться в одно место. Я понимаю, что ты так и делаешь, но всё-таки… Ты не попадаешь, потому что взвинчен – дёргаешься от каждого выстрела. Выдохни, расслабься.

Мишень снова поехала вглубь.

– Хорошо. – Глеб заставил себя подышать, расправил плечи и вскинул пистолет.

Один выстрел, второй, третий, четвёртый… остановка.

– Так вот, совет, – седой сунул спичку в рот и начал методично её пожёвывать, – для того, чтобы не наделать ерунды, пережди неделю. А лучше – две. И если всё останется так же: и внутри, и снаружи, – действуй. Ты слишком напряжён, от тебя можно прикуривать. А оружие нужно держать в холодных руках.

– Хороший совет, – Глеб кивнул и снова выстрелил, – только я понятия не имею, есть ли у меня эти две недели.

– Тогда хотя бы три дня, – мужчина перекатил спичку в другой угол рта, – иначе тебя пристрелят твоим же пистолетом.

Неделю назад Глеб подписал документы о продаже своего бизнеса, а через несколько дней получил деньги, которых теперь хватит и на седого, и на лучшего из лучших.

Он знал, что рано или поздно это, скорее всего, произойдёт, и оттягивал, как мог, но дальше уже нельзя было.

«Всё будет хорошо». – Глеб ехал домой, договорившись с седым мужиком встретиться ещё раз завтра, потому что сегодняшней первой и пока единственной тренировки по владению огнестрельным оружием было явно недостаточно.

Он замотал пистолет в тряпки и положил под сиденье.

Детектив Валентин и его протеже времени даром не теряли, и, если верить их кропотливым раскопкам, из этих двоих персонажей, совмещающихся в одном человеке, Дубовец, сын Лениной пациентки, был персонаж фасадный, а жених пропавшей Маши, Левашов, – теневой и работал в системе безопасности одного из крупнейших банков – и лучший из лучших даже его знал. Не напрямую, а шапочно и отрекомендовал его так: толковый инженер-программист и не последняя персона в дарк-интернете, хотя хакерские задачи берёт неохотно, предпочитая работу по защите информации, а не вторжению.

Лучший выяснил, что у Левашова есть двухкомнатная квартира на Достоевской и