Читать книгу "Школа боевой магии. Том 1 - Антон Кун"

в порядке? Хвала богам, живой!

А я смотрел, как к ней возвращается жизнь, и радовался, словно ребёнок.

– Живой, – сказал я. – Только страшно голодный.

Агафья Ефимовна бросила взгляд на Григория Ефимовича, и я снова предложил:

– Давайте, я с ним посижу, а вы пока… И парни там скоро…

Агафья Ефимовна обеспокоенно огляделась и спросила:

– А сколько времени?

– Да уж начало седьмого… – ответил я.

Агафья Ефимовна снова посмотрела на брата.

– Я позову вас, если что, – успокоил я её.

Она кивнула, погладила Григория Ефимовича по здоровой руке и прошептала:

– Я ненадолго, Гриша. Я скоро вернусь. А с тобой пока побудет Влад. – И добавила уже мне: – Сразу же зови! Хоть какие изменения будут! Любые! Хоть… Хорошо?!

Я кивнул и сел туда, где только что сидела наша кухарка – сестра Григория Ефимовича и нашего президента.

Не успел я как следует погрузиться в свои мысли, как в комнату влетел капитан Ерохин.

– Почему не доложил о прибытии по форме? – гаркнул он с порога.

– Тише! – оборвал его я и показал глазами на Григория Ефимовича, а Чёрный заворочался недовольно, мол, кто посмел потревожить?

– Почему не доложил о прибытии по форме? – капитан Ерохин повторил вопрос чуть тише.

– Я и пришёл докладывать… своему руководителю, – с усмешкой ответил я, выделив слово «своему», и прикоснулся к здоровой руке Григория Ефимовича.

Приятно было наблюдать, как капитан Ерохин споткнулся на ровном месте. И то, что он начисто лишён магической ауры, мне тоже доставило удовольствие.

Капитан Ерохин тут же взял себя в руки и ответил:

– Пока твой… – он сделал акцент на слове «твой», – руководитель болеет, докладывать следует мне. – Акцент на слове «мне».

– Да? – изобразил я искреннее удивление. – Не знал. Извините. Докладываю. По просьбе сестры президента Рувении присматриваю за больным братом президента Рувении.

– Что?.. – Капитан Ерохин посмотрел на Григория Ефимовича, потом на меня. – Что ты сказал?!

И я с удовольствием повторил, немного усугубив:

– По просьбе родной сестры президента Рувении присматриваю за родным братом президента Рувении.

– Да как ты смеешь?! – начал закипать капитан Ерохин.

Я с удовольствием наблюдал за ним. И то ли моя уверенность подействовала, то ли он всё же разглядел сходство, но капитан Ерохин сбавил темп и спросил уже другим тоном:

– Какая сестра?.. Какой брат?.. У Радима Ефимовича… – Капитан Ерохин осёкся.

– Наш бессменный президент старается не афишировать родственные связи, – успокоил я капитана Ерохина. – Он всё для нашей страны делает. – А потом добил: – Но брат и сестра у него есть.

У меня перед глазами стояла картина, как капитан Ерохин орал на Григория Ефимовича, как смотрел на него свысока, как всячески демонстрировал своё презрение. И теперь я испытал настоящее удовольствие, наблюдая за побледневшим капитаном Ерохиным.

Но этого солдафона ничего не брало. Во всяком случае, надолго.

Ещё раз поглядев на Григория Ефимовича, потом, уставившись на меня, он сказал:

– Чтоб не болтал мне! Раз президент не хочет…

– Само собой! – я пожал плечами.

Я видел, как дёрнулся капитан Ерохин от моего ответа не по форме, но, снова глянув на Григория Ефимовича, промолчал.

Капитан Ерохин потоптался ещё немного в двери и сказал:

– Как освободишься, придёшь, доложишь.

– Хорошо, – ответил я и отвернулся. Потому что в этот момент Григорий Ефимович застонал.

Капитана Ерохина словно ветром сдуло, я даже не успел попросить его позвать Агафью Ефимовну.

Оставлять Григория Ефимовича одного я не хотел. Но я обещал Агафье Ефимовне позвать её при любых изменениях в состоянии её брата.

Я посмотрел на дверь и даже приподнялся, но не успел ни встать, ни крикнуть – Григорий Ефимович шевельнул здоровой рукой. И похоже, это отняло у него кучу сил, потому что он снова замер.

Конечно же я снова сел, тревожно вглядываясь в Григория Ефимовича.

Через какое-то время его веки дрогнули, и он приоткрыл глаза.

– Я сейчас позову вашу сестру, – сказал я, но он едва заметно покачал головой.

Я понял, что он хочет что-то мне сказать, но видел, что все эти микроскопические движения совсем обессилили его, а поэтому сидел и терпеливо ждал.

И тут я заметил, что немного испачкал кровью руку Григория Ефимовича, когда показывал капитану Ерохину, кому я подчиняюсь. Я хотел оттереть пятно, но Чёрный передал мне образ, чтобы я оставил всё, как есть. Более того, он показал, что я должен сделать кровяной отпечаток на ногах, на другой руке и на лбу.

Не знаю, почему я послушал Чёрного, но прикоснулся порезом, предварительно немного разбередив ранку, к больной руке чуть повыше затвердевшей варежки. Кровь уже почти не бежала, и отпечаток получился скорее сукровичный, но я увидел, что вокруг отпечатка аура стала как будто поярче. Может, мне, конечно и показалось, но… Но я набрался наглости и, приподнявшись, дотянулся до лба Григория Ефимовича. Он был холодный и какой-то твёрдый, что ли.

Едва я прикоснулся, Григорий Ефимович глубоко вздохнул и как будто расслабился, обмяк. До этого он лежал, как мумия.

Григорий Ефимович закрыл глаза, и через миг уже ничего не напоминало о том, что произошло. Даже отпечатков не осталось, исчезли.

Я смотрел и ничего не понимал. Как будто я задремал и мне всё это приснилось. Разве что дышать Григорий Ефимович стал ровнее и глубже. Но скорее всего я выдавал желаемое за действительное.

Нужно было поставить отпечатки ещё и на ногах, но кровь уже бежать перестала, да и как-то неудобно было поднимать одеяло. Не в том дело, что не сподручно, а… как объяснить… Это значило нарушить какие-то границы. Нарушить границы я не мог.

Я сидел рядом с Григорием Ефимовичем, а мысли мои бежали совсем в другом направлении. Получается, капитан Ерохин не знал, что Григорий Ефимович и Агафья Ефимовна родственники нашего президента? Что я этого не знал, это понятно – в официальной биографии президента, которую выучил наизусть каждый школьник, не упоминаются родственные связи. Но капитан Ерохин из такой организации… По-любому должен знать. Однако не знал.

И вот ещё что интересно: почему наш президент не упоминает родственников? А они родственники, тут не ошибёшься! Неужели, когда Радим Ефимович ушёл с Мораной, то вычеркнул сестру и брата из своей жизни? И прошли века, а он до сих пор не делает шагов к примирению.

Насколько я успел узнать Григория Ефимовича, он очень переживает из-за разрыва с братом. Да и Агафья Ефимовна тоже страдает… Но просто ссора из-за девушки? Маловато будет для такого разрыва.

У меня, конечно, не очень большой опыт в любовных делах, но мне кажется, тут есть что-то ещё. Одной ссоры мало.