Читать книгу "Ревизор: возвращение в СССР 23 - Серж Винтеркей"

и так должен, как земля колхозу. Мне сначала с ним за это нужно рассчитаться… К тому же, никак он не подходит. Кто-нибудь проговорится в нашей милиции, от кого информация к ним пришла. А ведь весь двор в курсе, к кому ходит негр в форме милиционера. И что Родька постоянно рядом со мной и Тузиком ошивается. Его сверстники тут же заподозрят…

Значит, только второй вариант. Костя Брагин и его отец…

— Есть у меня одна мысль… Давай, Родион весь расклад. Кто обокрал пьяного, с кем, когда, сколько взяли, где этот пьяный живет, если знаешь, и имя его. И листок бумаги мне принеси, пожалуйста, и карандаш.

Как заправский следак, допросил ребёнка, записал всё.

— И когда, Родион, этих троих поставят на учёт в детской комнате милиции, они начнут искать, кто их сдал, — наставлял я мальчишку. — Твоя задача убедить всех, что это не ты. Понял? Никому никогда не говори, что ты рассказал об этом взрослым. Договорились? Сам эту тему никогда не подымай, но отрицай все, если будут спрашивать, глядя прямо в глаза. Спокойно глядя, мы тебя прикроем, и никто гарантированно не узнает, откуда милиция об этом ограблении узнала.

— Договорились, — озабоченно ответил Родька.

— Мы всё правильно делаем, — начал объяснять я ему, видя, что он очень беспокоится. — Шальные деньги как приходят, так и уходят, а привычка много тратить остаётся. Это сейчас они случайно на пьяного наткнулись. А потом будут специально у пивнушки пьяных караулить. А потом им надоест ждать и они начнут попросту прохожих грабить. И очень скоро у нас по району вечером ходить станет опасно.

— Да, и хорошо, если будут просто кошелёк отнимать, — добавил Гриша, — часы снимать. А если пырнут ножом с перепугу или по голове камнем дадут?

— Да уж. До этого лучше не доводить, — кивнул я и потрепал малого по голове, успокаивая. — Ты правильно сделал, что рассказал нам всё. Одно дело приятелей прикрывать, когда они мячом случайно кому-то стекло разбили. Это детские шалости, тут уже можно и нужно железно за своих стоять. Но воровство — это очень серьезно. Представь, к примеру, у этого человека трое детей, а у него все деньги украли, и ему теперь их кормить нечем. Они ходят на свалку и в мусорке роются. Я тебя там тоже видел, ты это делаешь, чтобы пошалить, а они корочку хлеба ищут, потому что голодные. Так что ты, рассказав нам, сделал хорошее дело, благородное. Без всяких сомнений. Настоящий мужчина должен защищать слабых, а не пировать за их счет.

Родька впервые за весь разговор сел и расправил плечи.

Попрощался с Гончаровыми и пошёл к Брагиным.

— Привет. Что-то вы сегодня помогать не пришли? — пошутил я. — Мы без вас не справляемся.

Увидев их растерянные и смущенные лица, не выдержал и расхохотался.

— Да ладно вам… Разговор есть, — сжалился я над ними. Они пригласили меня на кухню.

Женька тут же чаю организовала с покупным печеньем. Пока я рассказывал, что наши дворовые подростки встали на кривую дорожку, она сама сливочным маслом печенины промазала и слепила по две печенины вместе. Про источник информации я умолчал, а то мало ли…

— Надо их остановить, — перешёл я к сути своего визита. — А то войдут во вкус и начнутся грабежи по району. А все мы знаем, что малолетки трезвых взрослых мужиков не грабят, будут пьяные страдать. И женщины.

Женька заёрзала на табуретке, обеспокоенно поглядывая на мужа.

— И что ты предлагаешь? — спросил Костян.

— Предлагаю тебе позвонить отцу и сдать весь расклад, — положил я перед ним «протокол допроса» Родьки. — Скажешь, что сам этих парней знаешь, во дворе встречаешь постоянно, случайно узнал обо всём. Пусть отец предупредит местное отделение, откуда эта информация и чтоб они держали язык за зубами, а то не дай бог с тобой что-то случится. Пусть ещё собак там на них спустит, что криминал такой в районе, где его родной сын с женой живёт.

— Я понял, — усмехнулся Костян. — Сделаю. Ты прав, такое безобразие нам во дворе ни к чему. Батя местных построит, он умеет…

— Ну, тогда я пошёл. Спокойной ночи.

Вернулся домой, Галия сообщила, что меня опять Румянцев разыскивает, сказал, ещё перезвонит. Конечно, я сразу догадался, в чем может быть вопрос.

И он, и правда, перезвонил минут через пятнадцать. Назначил на завтра лекцию по исламу в десять утра.

В понедельник с утра поехал на Лубянку. Мы встретились возле дежурного на входе, и он сразу повёл меня в зал, вручил согласованный текст лекции и усадил в первом ряду ознакомиться.

Ну, в принципе, ничего особенно в тексте и не изменили…

Офицеры собрались, мне дали знак начинать, и я приступил.

Отдохнул за выходные, выспался как следует. На свадьбе у друга погулял. Настроение было хорошим, и на меня накатило вдохновение. Выступал очень хорошо, сам это чувствовал. А потом начались вопросы:

— Почему вы считаете, что ЦРУ обязательно использует фактор ислама для создания террористических организаций? — спросили меня с третьего ряда. Один из самых молодых офицеров.

— Ну, это же логично! — пожал я плечами. — Мусульман в мире все больше с каждым годом, очень стремительный рост численности у этой конфессии, прямо взрывной. Не удивлюсь, если через полсотни лет их уже будет пару миллиардов. Далее, в СССР много мусульман, а мы самый вероятный противник для США. Часть из них посредством такой идеологии можно обратить против Москвы. И поскольку мы самый важный противник американцев, нашу внутреннюю стабильность им нужнее всего подорвать. Значит, им нужен террористический вариант ислама, призывающий убивать неверных, а жители СССР для фанатика — неверные, да еще самого худшего образца, атеисты. Те же христиане, к примеру, для мусульман не совсем пропащие люди, Иисус Христос очень даже котируется в Коране. А вот атеисты — самый что ни на есть дрянной народ.

Далее, ислам не имеет единого центра, в нем множество ответвлений. Само зарождение ислама было связано с мощным завоевательным походом против народов других религий, дело, в принципе, обычное, но есть нюанс. Те же христиане тоже распространяли зачастую свою религию и огнем, и мечом, вспомнить хотя бы крестовые походы у католиков, но христиане живут очень неплохо в этом мире, как правило, не голодают и преуспевают, для них это уже история. А