Читать книгу "Всевидящее око фараона - Юлия Владимировна Алейникова"

Подделка!

У Марины дрожали руки. Ее саму трясло. Что делать? Когда это случилось? Кто мог? Звонить в полицию? Это сам Павел? Миша? Оксана? Когда это случилось? Мысли носились в ее голове как стая вспугнутых ворон, сосредоточиться не удавалось. Даже известие об убийстве Павла ее так не шокировало. Минут через пять неимоверным усилием воли Марина заставила себя успокоиться. Она набрала номер сына и велела немедленно ехать домой. Тот, услышав мамин голос, страшно перепугался, но Марина ничего объяснять не стала. Была мысль позвонить свекрови, но Марина от нее отказалась. Родной отец Павла давно умер, а по их дурацкой традиции «Глаз» был достоянием мужской половины семьи. Да и чем бы ей помогла свекровь? О сейфе ей ничего не известно, ее мужу тем более. Украсть «Глаз» они точно не могли. Кто еще? Да никто не мог его украсть. Как бы это сделали, если о нем никто не знал? Неужели у Павла были неприятности, да еще такие, что он, идиот, продал «Глаз»? А может, он пытался откупиться? Что же он такое натворил? Убил кого-то, обрюхатил дочку бандита, депутата, мента? Или что? Господи, мало ей было бед!

А если все же кража? После смерти Павла в их доме перебывала куча народу, и, возможно, кто-то из них когда-то видел сейф, но ведь все это приличные люди, а не воры-домушники, не медвежатники, не взломщики, а самое главное, никто из них не знал о «Глазе». А тут не просто кража ценной вещи, тут все гораздо хуже. Изощреннее. Расчет был на то, что подделка оттянет момент обнаружения кражи и установить, когда, как и кто украл «Глаз», будет попросту невозможно! Посторонний такое провернуть не мог. Значит, все же Павел? Но зачем ему подделка, обмануть самого себя? Детей? Или он придумал фокус, перепрятав «Глаз», потому что проболтался о нем Соловьевой, а на место настоящего положил подделку, боялся, что «Глаз» попытаются украсть? Где тогда настоящий? Голова раскалывалась от идей и версий.

Марина взглянула на подделку. Что же она делает? Она облапала «Глаз» руками и стерла все возможные отпечатки. Марина отдернула руки. Полицейским позвонить все же стоит. А куда деваться? Не частного же сыщика нанимать? Шерлоки Холмсы уже давно вымерли, а современные умеют только компромат на неверных супругов собирать. Остается полиция. Марина протянула руку к телефону и замерла.

А стоит ли выносить сор из избы? Эти горе-специалисты не могут раскрыть убийство человека по горячим следам, а тут… кража, неизвестно когда совершенная, если она вообще была… Или все же… Марина нерешительно вертела в руках телефон, когда в квартиру влетел перепуганный, растрепанный сын.

— Что стряслось? — Его голос дрожал, глаза были огромными и испуганными. Бедный, он, наверное, гнал от самого университета! Он же мог в аварию попасть!

Какая она дуреха, не надо было так ребенка пугать, это все стресс.

— Все хорошо Миша. Прости, что подняла панику, — подойдя к сыну и крепко обняв его, извинилась Марина. Миша был выше ее, шире в плечах, и ей было забавно иногда думать, что вот этот высокий, статный красавец когда-то был рожден ею. Вылез из нее маленьким беспомощным комочком. А теперь… Она с гордостью взглянула на сына, но тут же себя одернула. — Прости. Это шок. Я решила проверить сейф, и вот… Только не трогай!

Миша подошел к столу и взглянул на раскуроченный «Глаз».

— Мама, кто это сделал?

— Вообще-то я. Это подделка. — Марина, аккуратно обернув руку платком, перевернула «Глаз». Замечаешь что-нибудь?

Миша наклонился над столом и внимательно осмотрел зрачок, радужку, белок «глаза».

— Это же какая-то чепуха! Как это возможно? Кто? Может, сам папа? — в растерянности ворошил волосы на макушке сын.

— Не знаю, — вздохнула Марина. — Ты же знаешь его отношение к этой вещи, что могло прийти ему в голову?

— Да уж. Ты уже вызвала полицию?

— Нет пока. Вот думаю, есть ли в этом смысл?

— Ну конечно! Ведь нас обокрали!

— Вот это как раз и неясно. К тому же отца убили, и до сих пор убийца не найден, не уверена, что они будут вора искать, — в раздумье проговорила Марина. — Когда ты в последний раз видел «Глаз»?

— Два года назад в свой день рождения. Но папа его вроде доставал на Новый год. Я случайно заглянул в кабинет, он прикрыл собой стол, приказал мне выйти, но я заметил на столе шкатулку.

— Ясно. В Новый год все было в порядке. Три с половиной месяца прошло, почти четыре. Может, именно в Новый год он его и подменил? — задумчиво проговорила Марина.

— Я думаю, его украли после папиной смерти, — твердо произнес Миша. — Зачем ему самому подменять «Глаз»? Его точно украли, и именно после папиной смерти. Будь он жив, он бы что-то заметил или почувствовал. И потом, пока папа был жив, у нас почти никто и не бывал, только пару раз бабушка с дедушкой, потом Громовы и твоя подруга, но ведь они в кабинет не заходили. И воры к нам не залезали, у нас бы сигнализация сработала. А после папиной смерти здесь проходной двор был, — с оттенком обиды и раздражения проговорил Миша.

— Точно! — потерла виски Марина.

Какая она дура! К ним же вломились воры! Ее ударили по голове, пропала сущая ерунда, а «Глаз» она тогда не проверила! В кабинете не было никаких следов взлома.

Она наконец-то взялась за телефон.

— И вы только сейчас заметили подмену?

— Разумеется. Неужели вы думали, я специально выжидала три месяца, чтобы заявить в полицию о пропаже? — огрызнулась Марина, в первую очередь она злилась на себя, во‑вторую — на полицейского. Сидит и специально строит из себя идиота.

— Кого вы подозреваете?

— Тех, кто вломился ко мне в квартиру, в первую очередь.

— А во‑вторую?

— Не знаю. Всех подряд, — вздохнула вдова.

— Ладно. Кто знал о вашем сокровище?

— Я, муж и дети. Свекровь. Отец мужа давно умер, лет двадцать назад, а его отчим о существовании «Глаза» совершенно точно не знал. Эта тайна передавалась от отца к сыну и свято хранилась. Еще знал дядя Сема, но он умер. Ах да! Оксана Соловьева. Она недавно встречалась со мной, намекала на долю в наследстве, а потом сказала, что отступится от доли в обмен на «Глаз».

— Когда это было?

— Позавчера.

— И она хотела получить «Глаз»?

— Да.

— А вы говорите, что он очень ценный?

— Очень. Очень старинный и ценный, хотя никто его специально не оценивал, продавать мы его не собирались.

— Но примерная его стоимость?

— Я не знаю, — покачала