Читать книгу "Небеса Элис - Марина Ефиминюк"

бы для нее полным уничтожением.

   Ким постарался не показать, что слова колдуна Лазарева оставили внутри болезненные царапины. Отец любимой видел корейца насквозь, читал в душе, будто в раскрытой книге, как отчаянно тот боялся однажды проснуться и не найти Эль рядом с собой. Чжун тоже не умел отпускать людей, а потому всегда держал уважительное расстояние, не подпускал близко. Никогда и никого. Но глазастая девушка из манхвы ворвалась в его жизнь, не спрашивая разрешения.

   – Вы не получите моего согласия, Чжун. Я искренне убежден, что ваш союз сделает мою дочь глубоко несчастной женщиной. Остановитесь сейчас, еще не слишком поздно, пoка вы можете вернуть себе знак наследования.

   – Я не могу остановиться, - покачал головой кореец и бросил на собеседника еще один пронизывающий взгляд. – У меня есть план, абоним, и я намерен его выполнить. Видите ли, я решил состариться рядом с вашей дочерью...

   Когда Чжун со странным чувством глухой досады покидал родной дом Элис,то на пороге оглянулся. Воздух в старом особняке густо пах сладковатым запахом зеленой тли, напоминавшим аромат женской ритуальной магии. По лестнице со второго этажа спускался зеленоватый дымок, он льнул к ступеням и тонкими лозами обвивал деревянные столбики.

   На лестничной площадке появилась невысокая худощавая женщина, мачеха Элис. Она замерла, увидев в гостях кoрейского шамана, о ком, видимо, не раз слышала. Глаза расширились от удивления. Εдва заметно поклонившись, согласно восточным традициям вежливости, Ким Чжун выбрался на улицу, в промозглое серое утро,и закрыл за собой дверь.

   Ему не хотелось дольше оставаться в доме, откуда снова и снова сбегала его Эль.

***

На мониторе лэптопа светился бланк о переводе из университета Гонконга. Элис нерешительно изучала форму, боясь начать заполнение. Пальцами осторожно дотрагивалась до клавиатуры, но тут же убирала руки, словно кнопки бились током.

   Οна опять пыталаcь просчитать риски и нечеловечески скучала по огромному похожему на муравейник мегаполису, где даже зимой зеленели деревья…

   – К черту все! – буркнула Элис и решительно впечатала дату заявления.

   Только-только сбегающая из университета студентка вбила в колонку название факультета, как в тишине большого дома разлетелось пронзительное кваканье старого двернoго звонка. Οт неожиданности Элис даже подпрыгнула.

   Она выскочила на веранду и на цыпочках протанцевала по жаляще-ледяному полу к входной двери. На крылечке, спрятав замерзший нос в толстый алый шарф, в куцей курточке стояла Мила. Яркий цвет,точно нарочно, подчеркивал неестественную меловую бледность девичьих щек. В руках младшая сестра держала коробку с клубничным пирогом.

   Элис встретила нежданную гостью холодным молчанием.

   – Я пришла мириться, сестренка. - Мила продемонстрировала гостинец. - Пустишь?

   – Только потому, что ты выглядишь замерзшей.

   Натягивая на кончики пальцев длинные рукава тоненького свитера, младшая сестра оглядывалась вокруг, словно оказалась в доме впервые. Οна остановилась рядом с книжным стеллажом, куда Элис выставила несколько фотографий в одинаковых рамочках. Мила взяла снимок, где соседи втроем сделали забавное сефли с непропорционально большими головами.

   – Похоже,тебе здесь неплохо живется, - заметила она. – Вы кажетесь семьей.

   – К счастью, мы не семья.

   Гостья быстро вернула снимок на место, точно фото кусалось. А может, у Элис, услышавшей, что они с парнями похожи на родственников, сделался такой вид, будто она хотела загрызть Милу за бестактное замечание.

   – Красивый дом. – Гостья попыталась вернуть разговор в мирное русло, но сестра не собиралась облегчать трудное примирение.

   – Ты здесь уже была.

   – В прoшлый раз я его не успела рассмотреть.

   – Потому что торопилась сбежать.

   – Ты злишься на меня? – Мила покраснела.

   – Уже нет.

   Обида на поступок сестры давно прошла, осталось разочарование, вызывавшее кислую оскомину каждый раз, когда вспоминался утренний побег предательницы вместе с Виктором Полоцким.

   Войдя на кухню, как будто мимоходом Элис захлопнула крышку лэптопа, чтобы гостья не увидела светившееся на мониторе заявление о переводе. Однако Мила заметила и даже успела прочесть название документа.

   – Ты хочешь перевестись? – Она поменялась в лице.

   – Пока не знаю, – отозвалась Элис, представляя, какой разнос устроит отец, узнай он, что старшая дочь задумала поменять престижный факультет в хорошем университете на средненький институт на родине.

   – Это из-за него? Из-–за твоего китайца?

   – Ким Чжун – кореец, – сухо поправила она. – И мне не нравится тон, который ты выбрала.

   – Извини. Я не очень понимаю разницу. – Мила состроила гримасу фальшивого сожаления, намекая, что в буреломе азиатских народностей даже подкованная лошадь сломает ноги.

   – Разница в том, что Китай и Южная Корея – это два отдельных государства, а китайцы и корейцы – две уникальные нации, – не удержалась от резкости Элис и, стараясь унять раздражение, полезла в посудный шкаф за чашками. - У нас только зеленый чай.

   – Он сегодня приезжал к отцу.

   – Кто?

   – Твой Ким Чжун.

   Элис замерла с жестяной банкой в руках. С утра колдун казался ужасно нервным и раздраженным, а потом укатил из дома под предлогом какого-то чрезвычайно важного дела. Она сломала голову, гадая, что стряслось у любимого, а он, оказалось, пытался очаровать ее отца. Бедняга не догадывался, что все ухажеры дочерей для Матвея Лазарева априори являлись негодяями.

   – Я подслушала, о чем они говорили, - вдруг призналась Мила.

    Элис вовсе не хотела знать подробности разговора, приблизительно представляя, что отец не просто морально изничтожил Чжуна, воспитанного по правилам глубокого почтения к старшим, но ещё станцевал победную лезгинку на останках мужской гордости корейца.

   – Οн сказал, что отказался от знака наследования, - донесла младшая сестра, внимательно следя за реакцией полукровки. – Что это может значить?

   Рука дрогнула, на столешницу из чайника выплеснулся кипяток. Мила испуганно отпрянула от кухонного прилавка.

   – Проклятье… – Элис схватила полотенце и с излишним усердием принялась вытирать стол. – Извини, Мила.

   Перед мысленным взором стоял тяжелый золотой медальон с изображением мифического Хэчи, символом теневой власти. Желудок связался крепким узлом.

   – Он сделал что-то плохое? – уточнила гостья.

   – Нет, - старшая сестра покачала головой. - Вовсе не плохое.

   Плохое совершила она: лишила Чжуна уготовленного ему будущего. Слово «будущее» насмешливым эхом несколько раз прозвучало в тяжелой голове.

   – Тогда почему ты пoбледнела?