Читать книгу "Не ври мне - Сагара Люкс"

сел читать газету, не зная — напрямую спросить про Шанталь, или попытать счастья и надеяться, что она появится. В итоге я решил не привлекать внимания и не задавать вопросов. Я ждал её прихода больше часа, но, когда подошло время обеда и заведение стало заполняться, я был вынужден уйти. Подошёл к кассе и попросил счёт.

Тогда я и уловил этот запах.

Её духи.

Жасмин.

Глубоко вдохнул и странное ощущение охватило мои чувства. Это была не ностальгия, а что-то другое. Я едва повернулся, ища её краем глаза.

На Шанталь были туфли на высоком каблуке и платье с кружевными вставками на спине и рукавах. Её макияж был ярким, но не вульгарным. Шанталь немного осветлила волосы, но это была, несомненно, она. Жена позволила сопровождавшему её мужчине отодвинуть для неё стул и усадить. Она позволила ему поцеловать себя.

И я понял, что ничего не чувствую.

Незнакомец целовал мою жену. Она улыбалась ему, позволяла прикасаться к себе. И мне было всё равно.

— Шанталь, — произнёс её имя тихо, чтобы она меня не услышала. Попробовал его вкус на языке, но снова ничего не ощутил. Я покинул кафе с неприятным чувством, что потерял что-то ценное. Когда за мной закрылась дверь, я в последний раз повернулся к ней. Шанталь рассмеялась и соблазнительно облизнула губы. Она больше не была призраком, но и не была той женщиной, на которой я женился. Я спросил себя — кем она стала, но искать ответ мне не хотелось.

Я раз и навсегда отвернулся от прошлого и пошёл по незнакомым мне улицам. Шёл долго, пока не оказался возле бара на периферии. Жалюзи на двери была наполовину опущены, но я всё равно решил войти. На улице было холодно. И я устал от бесцельного блуждания.

— Мы ещё закрыты, — крикнул мне бармен.

— Когда откроетесь?

— Через час.

— Можно, я посижу здесь и подожду? — я достал бумажник и положил на стойку купюру в пятьдесят евро. Бармен кивнул и хотел взять деньги, но я не позволил. — Я дам тебе ещё пятьдесят, если принесёшь мне что-нибудь крепкое.

Бармен улыбнулся. У него была пара вставных зубов и неприветливое выражение лица. Тем не менее он согласился обслужить меня. Он повернулся и поставил бутылку водки прямо передо мной.

— Крепче, — потребовал я с суровым взглядом.

— Это обойдётся тебе дороже.

Я достал из бумажника ещё денег и бросил их на стойку. — Без проблем.

Я снова увидел Шанталь и понял, — она больше не имеет значения, и из-за неё я потерял единственную женщину, которая была мне действительно дорога. Мне пришлось выпить, на этот раз не для того, чтобы забыть, а чтобы вспомнить, — несмотря на боль, которую я чувствовал в центре груди, уход от Миранды был лучшим выбором, который я мог сделать.

«Ради неё», — сказал я себе, как уже делал однажды. — «Ты сделал это для неё». И я пил снова, снова. Пока желание увидеть её снова не исчезло и правда не замолчала.

Глава 33

Миранда

В сумке завибрировал мобильный телефон. С момента приземления в аэропорте Флоренции я уже получила три сообщения и один звонок. Все от одного и того же человека.

Когда отец брался за дело, он становился невыносимым. Вместо того чтобы радоваться, что мы сможем провести Рождество вместе, он, как только узнал, что я не уехала в Москву с оркестром, начал засыпать меня вопросами, на которые я не хотела отвечать.

Отец был старомодным человеком. После смерти мамы он не встречался ни с одной женщиной. Он всегда советовал мне хорошо выбирать людей, с которыми я могу сблизиться, и не отдаваться никому, кто не влюблён в меня искренне. Очевидно, я его не слушала. Одинокая, молодая и вдали от дома, я не упустила ни одной возможности прожить свою жизнь. Мой брат Франческо поступал так же, но в отличие от него я совершила непростительную ошибку. В дополнение к своему телу я отдала Натану и своё сердце. А он растоптал его.

Подхватив свой чемодан с ленты транспортёра, я направилась к выходу из аэропорта. Франческо ждал меня перед дверью с ужасной, нацарапанной от руки надписью: «Ты не получишь мою комнату».

— Ненавижу тебя, — поздоровался он.

Я потрепала его взлохмаченные волосы и ответила на приветствие.

— Я тоже рада тебя видеть.

— Машина остаётся у меня, — сразу уточнил он.

Я закатила глаза и вздохнула.

— Поторопись, паршивец. Прежде чем вернёмся домой, нам нужно сделать покупки. Сегодня вечером готовлю я.

Наконец-то он позволил себе улыбнуться. Отец был хорошим человеком, но на кухне не блистал, а Франческо, несмотря на своё худощавое телосложение, любил поесть.

— Что произошло, пока меня не было? — спросила я, всматриваясь в брата. С длинной чёлкой, закрывающей часть лица, его волосы стали немного длиннее, чем в последний раз, когда мы виделись. Он был одет, как обычно, в чёрное: брюки, рваные на коленях, и кожаная куртка на размер больше. Девушки находили Франческо очаровательным. Для меня же он был маленьким паршивцем, который пытался напустить на себя вид состоявшегося мужчины.

— Как обычно, — он беззаботно поднял плечи.

— Восемь месяцев и никаких новостей?

— А у тебя? — хитро усмехнулся он, — никаких новостей?

— Нет.

Я мгновенно посмотрела в сторону. По румянцу, поднявшемуся на щеках, я поняла, что приобрела цвет, который наверняка разоблачит маленькую ложь, которую я только что сказала, но у Франческо хватило здравого смысла ничего не сказать. Он завёл машину, показывая, что в последние месяцы произошло нечто новое: после трёх лет раздумий он наконец-то получил права и научился водить. Брат повзрослел.

На ужин я приготовила для всех тушёное мясо. Находиться за столом вместе, всей семьёй, и в доме, где я выросла, — это непередаваемые эмоции. Я только и делала, что смеялась, обмениваясь шутками с Франческо и выслушивая упрёки отца, который продолжал относиться к нам как к детям. Вечер был прекрасный, хотя не раз я ловила себя на том, что думаю о Натане, и вспоминаю обед с его семьёй.

Всё проходило… по-другому. Определённо менее искренне и весело.

— О чём ты думаешь, дорогая?

Я тряхнула головой и прогнала все мысли.

— Ни о чём, папа. Тебе понравился ужин?

— Очень. Может, сыграешь что-нибудь для нас? Ты давно этого не делала…

Франческо засунул два пальца себе в рот, изображая рвотный позыв. Отец бросил на него такой суровый взгляд, что брату ничего не оставалось, как поднять руки в знак капитуляции и убежать в мою комнату, которая, очевидно, стала