Читать книгу "Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Вонсович"

— Боитесь, что воспользуюсь вашей слабостью к певичкам для постоянного обновления гардероба? — усмехнулась я. — Не волнуйтесь, залезать в ваш кошелёк я не планирую. Думаю, конкретно это платье не сильно утяжелит ваш саквояж.

— Почему мой? — возмущённо дёрнулся Песцов.

— Потому что платья — необходимый реквизит. А за реквизит отвечаете вы.

А ещё потому, что не стоит привязываться к вещам, с которыми вскоре придётся расстаться. Этот зелёный бархат подошёл бы и мне настоящей, а не только иллюзии мисс Мэннинг. Но оставлять его — давать зацепку к исчезновению певицы. Нет уж, сожаления тут неуместны.

— Хорошо, — фыркнул Песцов недовольно. — Размеры шкатулки?

Я показала, изобразив в воздухе желаемое.

— Не уверен, что смогу достать в точности такую.

— Так я о точности и не говорю. Можно чуть больше или чуть меньше. Для меня неважно точное соответствие.

— Разве для магии размеры не важны? — уточнил он.

— Здесь нет, — ответила я, не желая пояснять, что шкатулка мне нужна не для магии, а для перевозки домового.

— Что-то ещё вам нужно, Елизавета Димтриевна? — спохватился Песцов, уже взявшийся за ручку двери.

— Разве что немного соломы, — чуть подумав, ответила я.

Если моя просьба компаньона удивила, то он никак этого не показал, кивнул и убежал договариваться с Волковым и доставать шкатулку. Я же закрыла за ним дверь на ключ и сказала:

— Мефодий Всеславович, выходите. Будем чай пить.

Домовой словно проявился из воздуха и сразу забурчал:

— Елизавета Дмитриевна, вещи, что в чемоданах, брать вообще нельзя. От них смердит злом. Их бы сжечь, да не просто так, а по правилам, иначе несчастье притянут.

Я налила чай в чашку и придвинула к домовому, который уже устроился за столом и нетерпеливо поблескивал глазами. Вид у него уже был не такой затравленный, как тогда, когда я его увидела впервые, но общая потрёпанность облика никуда не делась. Вот выберемся отсюда, и нужно будет что-то с этим решать. Раз уж у меня есть свой домовой, негоже ему в соболевских обносках ходить.

— Мы чемоданы здесь оставляем, Мефодий Всеславович, а потом решим, что делать. Может, мы с ними больше не пересечёмся вовсе. Получается, такие, как вы, чувствуют крэгов?

— Только если с вещью соприкоснёмся, — важно ответил домовой. — Или если они свою суть выпустят.

Чашка для него была огромной и всё же он каким-то непостижимым образом её удерживал, а уровень чая там стремительно уменьшался. Пирогом он тоже не побрезговал.

— Суть выпустят? Это как?

— Как частичный оборот для вас, оборотней, — пояснил домовой. — Так и крэги могут часть своей сути освобождать, не теряя облик. Подслушать там, или унюхать. Вот тогда мы их чуем. Но они осторожничают, в городах редко позволяют себе лишку.

Он подтянулся за следующим пирогом, рукав этого не выдержал и украсился ещё одной прорехой. Домовой смущённо крякнул, замерев на месте. Я подвинула блюдо с облюбованными им пирогами к нему под руку и спросила:

— Мефодий Всеславович, одежду для вас где покупают?

— Скажете тоже, покупают. Сами шьём.

— То есть вам ткань нужна и кожа?

— А то ж. Иголка, нитки, дратва, шило — и я не только себе, но и вам сошью всё, что угодно.

Проговорили мы до начала второго отделения, когда ко мне в гримёрку встревоженно застучала Канарейкина. Песцов так и не появился, но я почему-то за него не переживала. Как я успела заметить, основные проблемы возникали у того, к кому он приходил, а отнюдь не у самого Песцова.

Глава 24

Пожалуй, это был самый неказистый транспорт из всех, на которых мне приходилось ездить. Песцов не придумал ничего лучше, как нанять розвальни самого непрезентабельного вида, на которых мы и поместились-то с трудом, а уж двигались они со скоростью, более подходящей пешему путешественнику, страдающего серьёзными недугами суставов. Очень серьёзными, практически парализующими. Или мне так казалось, на фоне общей нервозности.

— Дмитрий Валерьевич, мы из города вообще выедем? — не удержалась я.

— Выедем, не боись, барышня, — бодро ответил возчик.

Бодрость ему придавало недавнее посещение кабака, следы которого ещё не успели выветриться: в воздухе витало неповторимое сивушное амбре, а нос мог поспорить цветом с сигнальными фонарями железной дороги. А барышней он меня называл, потому что сейчас мы воплощали гениальную песцовскую идею.

Наверное, тесное общение с артистической братией внесло в его организм неизлечимый вирус театральных постановок, который передался и мне, иначе я ничем не могу объяснить, почему согласилась на эту авантюру. Конечно, ночной отъезд нужно было правдоподобно залегендировать, вот мы и представились парочкой, которой срочно потребовалось узаконить отношения, не одобряемые близкими, а поскольку в родном городе этого невозможно было провернуть в секрете, пришлось ехать в соседний. История была шита белыми нитками и трещала по всем швам, но наш предполагаемый спаситель в ней не усомнился и даже выразил неодобрение такому вопиющему нарушению приличий, но сдержанно, поскольку Песцов ему уже отсыпал аванса и пообещал более чем вдвое заплатить по приезде, если побег окажется удачным.

Песцов вообще разошёлся, предполагая использовать мои невеликие знания по полной, и предлагал изменить внешность и себе, и, главное, мне, чтобы я не напоминала мисс Мэннинг и вообще, выглядела моложе, если кто вдруг увидит, как мы покидаем город. Но тут уж я выступила против. Во-первых, я не была уверена, что смогу нанести плетение на кого-то другого без печальных для здоровья подопытного последствий, а время для экспериментов было не слишком удачным. Во-вторых, договаривался-то Песцов с возницей в своём обычном виде, и если мы придём изменёнными, то у Волкова, выйди он на этого мужика, непременно появятся ненужные вопросы, почему спутница Песцова не напоминала певицу, а сам Песцов не напоминал себя. В-третьих, уже темно и возраст любого индивидуума можно определить с трудом, а на мне ещё и густая вуаль. Нет уж, лучше идти проверенным путём: меньше неожиданностей на выходе.

— Главное, чтобы нас, значится, на выезде не заарестовали, — бодро продолжал извозчик. — Ежели пропажу заметили, так на все посты сообщат. В такое время обычно не смотрют, но всякое бывает. Деньгу опять же захотят выбить, так откель она у меня?

— Я заплатил, — напомнил Песцов.

— Так когда это было? А ежели придётся копеечку какую аспидам энтим отстёгивать, чтобы они вас не заметили? — грустно поинтересовался мужик.

И столь жалобно шмыгнул носом, словно предполагаемые поборы были для него неподъёмными. Можно подумать, на выезде из города тысячи гребут с желающих удрать от Соболева. Просто нахал пытается разжалобить Песцова и выбить с него премию, которую пропьёт тут же, судя по всему.