Читать книгу "Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова"

Он погладил ее мокрые пегие волосы и спросил, чтобызаполнить паузу:

– Ты перестала подкрашивать корешки? Она ничего не ответила,мягко отстранилась и побрела в ванную. Христофор соскользнул с рук, исчез задверью темной спальни. Андрей Евгеньевич последовал за ним, зажег свет. Укровати стоял раскрытый чемодан. Клара еще утром начала собирать его вещи.Христофор влез в чемодан и улегся на мягкий шерстяной джемпер. Григорьевоглядел комнату, размышляя, есть ли здесь хоть один предмет, который он хотел бывзять с собой.

Клара вошла, как всегда бесшумно, в тот момент, когда онрылся в ящике своего маленького рабочего секретера.

– Что ты ищешь? Тебе помочь? – спросила она слабым сиплымголосом.

– Так, ничего… Спасибо… – Григорьев слишком поспешно задвинулящик, больно прищемил палец, но даже не охнул, резко развернулся и сделалнаивные глаза:

– Где-то была бумажка, на которой ты записала все Машиныразмеры, я должен завтра купить ей кроссовки, джинсы.

На самом деле, он хотел убедиться, что паспорт действительноисчез вместе с украденным бумажником, что он не оставил его случайно в ящикестола.

Паспорта не было. И не могло быть. Григорьев отлично помнил,как его вернули в посольстве после оформления билетов, он сунул его в бумажники с тех пор не вынимал. Нет паспорта, значит, и лететь нельзя. Нет пути назад,и отлично, что нет. Внезапная волна, легкая, горькая и счастливая, подхватилаего и понесла по комнате, заставляя стукаться коленками об углы мебели, хвататьвсе, что попадало под руку.

– Ложись, тебе надо лежать! – приказал он Кларе, встряхиваяперед ней клетчатым пледом так резко, что жесткая бахрома задела ее щеку. – Япринесу чаю или лучше заварю тебе пустырник, чтобы ты скорее заснула.

Наверное, ей и правда было больно. Действие заморозкикончилось. Она послушно забилась под одеяло, вжалась щекой в подушку и невнятнозабормотала:

– Да, пустырнику сейчас хорошо бы выпить и еще анальгинчику…Здесь вставлять зуб дорого, зато сделают качественно, красиво, а в Москве всеиспортят, искрошат соседние зубы, поставят уродский мост, даже в ведомственнойполиклинике.

– Не переживай, не думай о деньгах, лучше вставить зубздесь, – откликнулся он, уже исчезая из комнаты с недовольным Христофором под мышкой.

На кухне на специальной полке стояли почетным рядком пачкимосковских аптечных травок, склянки с зеленкой, йодом, марганцовкой, все то,что в Америке купить нельзя. Григорьев включил электрический чайник, рухнул настул, выпустил из рук Христофора, закурил, тут же загасил сигарету. Сердцеколотилось слишком резко, и во рту пересохло.

– Паспорта нет, значит, и лететь нельзя, – повторял он,обращаясь к Христофору, который восторженно поедал консервированный кошачийпаштет из своей миски, – это судьба, спасибо черному вору с косичками… Сам бы яникогда не догадался… Сам бы я никогда…

Христофор поужинал, сел умываться. Он облизывал лапки,шерстку, он исполнял медленный изумительный танец любви к самому себе. Тайнойэтого древнего танца владеют только кошки и очень красивые женщины. Григорьевна мгновение застыл и вдруг ясно увидел Катю, сидящую за туалетным столиком,такую же беленькую, томную, шелковистую. Голова запрокинута, глаза прикрыты,кончики пальцев отбивают легкую быструю дробь по атласным щекам, в ярком светелампы сверкают острые розовые коготки.

"Если мама не станет возражать…” – повторил он про себяслова Кумарина и продолжил вслух, обращаясь к коту:

– А мы ей денег отвалим, и она не станет возражать. Она таксильно, так нежно любит себя, зачем ей Машка?

Животное в ответ хитренько сощурило ярко-голубые насмешливыеглаза, Катины глаза. Это вызвало мягкий укол тревоги.

– Ты считаешь, все не так просто? Но я не говорю, чтопросто. Сложно, очень сложно, однако ведь возможно? Кража бумажника с паспортомдает уникальный шанс мне и Кумарину смягчить скандал. Пожалуй, надо позвонитьему. Не поверит? Решит, будто я сам это устроил, сочинил негра с косичками? Да,действительно, слишком удачно для случайности. Если я сейчас позвоню ему домойи сообщу о краже, он подумает… Впрочем, какая разница, что именно он подумает?Звонок будет зафиксирован нашими и американцами, придется обратиться в полицию,и тогда мой уход отложится на неопределенное время. А я больше не могу,понимаешь ли, я устал. Никому звонить не буду. Надо уходить прямо сейчас, покао краже бумажника никто не знает. Правда ведь, никто. Какой же я молодец, чтоне сказал Кларе!

Чайник вскипел, Григорьев продолжал чуть слышно беседовать скотом и механически сыпал в кружку сухую траву, заливал кипятком. Через паруминут истошный визг Христофора заставил его вздрогнуть и выронить чайную ложку.Кот вскочил на кухонный стол, чуть не опрокинул кружку с кипятком. Григорьевпонял, что вместо пустырника заварил для Клары валерьянку. Запах сводил с уманесчастного зверя, он с воплем заметался по кухне.

Андрей Евгеньевич убрал кружку с валерьянкой в буфет, плотнозакрыл дверцу, не обращая внимания на кошачьи стоны, быстро приготовил обычныйчай в пакетике, взял несколько таблеток тазепама и анальгина.

Клара не спала, лежала, отвернувшись к стене.

– Андрюша, что там происходит? – прошелестела она сухимизапекшимися губами. – Почему Христофор так вопит?

– Что-то с ним не то, – озабоченно ответил Григорьев, – онпоел, и его сразу вырвало. Не волнуйся, я позвоню в лечебницу.

– Думаешь, некачественный паштет? – Клара, приподнявшись наподушке, прихлебывала воду мелкими глотками, запивала таблетки. – Попробуй датьему активированный уголь.

– Пробовал. Не получается. Вот, я тебе чай поставил, смотри,не обожгись. – Григорьев тревожно оглядел спальню. Присутствие Клары иотчаянные стоны Христофора, закрытого в кухне, мешали сосредоточиться.

– Что ты мечешься? – спросила Клара.

– Нервничаю, – честно признался он, – надо же, чтобы все таксразу! У тебя зуб, у Христофора рвота.

– Успокойся и позвони в лечебницу. Ты справочник ищешь? Вприхожей, под зеркалом.

Стоило открыть дверь кухни, обезумевший Христофор кинулся нанего, требуя валерьянки. Григорьев не представлял себе, что для котов это таксерьезно, он еле справился с Христофором, запихивая его в темную гостиную,чтобы беспрепятственно вылить в унитаз проклятый пахучий отвар, избавить себя изверя от этого кошмара.

Через десять минут кружка, унитаз, руки, все, что моглосохранить запах валерьянки, было вымыто с мылом, по квартире разлился спокойныйпихтовый аромат освежителя воздуха. Григорьев открыл дверь гостиной, взялХристофора на руки. Кот дрожал, но понемногу успокоился. Пора было звонить.