Читать книгу "Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! - Маргарита Дюжева"

Зато будет что написать в своих мемуарах на старости лет. Хотя нет, с писательством я завязала. Не мое. И Олень тоже не мой…к сожалению.

Где-то в душе все равно теплилась упрямая надежда, что все это шутка, розыгрыш, подстава. Что угодно, но только не горькая, обжигающая своей циничностью правда.

Все-таки я неисправимая оптимистка. Даже не так. Неизлечимая. И почему-то это злило.

Я злилась на саму себя за безалаберность, наивность, неспособность рассмотреть волка под шкурой ягненка. Ему даже пришлось особо стараться, чтобы меня обмануть. Я все сделала сама — сама обманулась, сама поверила, даже свидания наши сама придумывала. Дурочка.

Так мне и надо.

Ладно, будем считать это суровой школой жизни. Как там говориться? Все, что не убивает, делает нас сильнее? Пусть так и будет.

К шести часам вечера отец разложил в большой комнате стол-книжку, мама достала из антресоли праздничную скатерть — белоснежную с крупными голубыми цветами по краям, а я начала носить с кухни угощения. Выглядело замечательно, пахло божественно, но я не испытывала ни единой искры радости.

Под вечер настроение совсем испортилось, опять захотелось уйти к себе и посидеть в тишине, но я снова не позволила себе этого сделать. Я не хотела думать об Антоне. Что угодно, только не мысли о нем. Лучше уж сидеть за одним столом со Стасом, давиться от его гениальных изречений и масляных взглядов, чем вспоминать историю своего позора.

Они пришли в семь.

Юлия Ивановна вся такая из себя кокетка – в белой блузочке, черной юбочке, чуть ниже колена, с игривым кренделем на голове. Мне показалось, или она стрельнула взглядом в моего отца? Присмотрелась к ней подозрительно, внезапно осознав, что она вроде как тоже женщина, а женщины на моего папеньку всегда томно поглядывают. Наверное, все-таки показалось, просто очки загадочно блеснули при свете лампы, но лучше держать ухо востро.

Стасик…

О, Стасик был неотразим! Темно-зеленая рубашка из какой-то синтетической отчаянно блестевшей ткани, брючках с острыми стрелками и синие полосатые носки с дыркой на большом пальце левой ноги. Оттуда застенчиво выглядывал кривой ноготь весьма сомнительной чистоты.

Ну до чего ж хорош! ПрЫнц! Да какое там прынц! Король! Властный император! Повелитель Тьмы!

Оставалось только склонить голову перед его великолепием и не заржать. Правда смех был бы не искренним. Злым и ядовитым. Я вообще моментально пропиталась ядом, стоило только гостям переступить порог нашего дома.

— Ну что, гости дорогие, — мама, наоборот, сияла, — мойте руки и добро пожаловать за стол!

***

— Давайте поднимем бокалы за дружбу! — произнесла разрумяненная Юлия Ивановна, и снова глянула на отца.

У меня уже сомнений не осталось в том, что она была бы не против, если бы отец обратил на нее внимание, как мужчина.

В груди кипело от негодования, а еще больше от недоумения. Как мама может этого не замечать? Это же просто классика жанра — подруга, поглядывающая на чужого мужа. Все вот эти игривые смешки, взгляды из-под коротких тусклых ресниц, кокетливые заправки волос, якобы выбившихся из дурацкого кренделя.

Эх, как я разозлилась. На фоне того, что эта змея подколодная покушалась на счастье моей семьи, померкли даже переживания о Северном и его коварной мести.

Хотелось вскочить на ноги, заорать и вытолкать Юлию Ивановну за двери, швырнув следом одежду, пропахшую ядерными духами «Красная Москва», а заодно и Стасику пендаля, чтобы летел и посвистывал. Но я держалась. Какая-то ненормальная, остаточная вера в людей тихо нашептывала «Вдруг я все не так поняла. Вдруг мне показалось»

— За мою любимую подругу Лидочку, и за тебя Лень.

Отец даже бровью не повел, а мама растеклась в счастливой улыбке.

Неужели она ничего не замечала? Или это мне от нее досталась эта глупая вера в людей?

Я лишь слегка пригубила содержимое бокала, решив, что в такой странной ситуации хоть кто-то должен сохранить голову трезвой.

— Дина, — обратился ко мне Стас тоном властного мачо, — я хочу с тобой поговорить. Родители пусть остаются здесь, а молодежь пойдет в другую комнату.

Да ну на хер!

Юлия Ивановна чуть не прослезилась от решительности своего сынули, а мне очень хотелось взять тарелку с оливье и надеть ему на голову. Но я так не сделала — салат стало жалко. Я столько времени потратила чтобы его нарубить, что было бы кощунством так с ним поступить.

Моя мама выразительно на меня посмотрела. Дескать иди! Хватай свое сальное счастье и радостно беги с ним в закат.

Стас сидел, облокотившись одной рукой на спинку, и глядя на меня чуть искоса, со снисходительной улыбкой. Самэц! Как там я его называла? Ах да! Властный Властелин наивластнейшей Тьмы!

К сожалению, или к счастью, но настроения угождать кому-то у меня не было, а терпение и дочерняя покорность давно сошли на нет. Я обещала, что буду на этом ужине, но не обещала, что буду вести себя хорошо.

— Пожалуй, я воздержусь от столь сомнительного удовольствия, — произнесла без тени стеснения и потянулась за очередным кусочком жареной, сочной курочки, — лучше поем.

У Стаса с лица сползла улыбка. Он выпучил на меня глаза и глупо моргал, пытаясь понять как так-то. Его, великого и ужасного, взяли и продинамили. Мамуля подавилась и покраснела, как наливной помидор, а папа продолжал невозмутимо орудовать вилкой в тарелке. Потом вообще поднялся из-за стола и отправился на кухню:

— Пойду еще компотика принесу.

Я взглянула на Юлию Ивановну. На той лица просто не было. Она смерила меня таким убийственным взглядом, что я наверняка бы упала в обморок… если бы мне было хоть какое-то дело до ее взглядов. Из сдержанной учительницы она моментально превратилась в огнедышащего дракона, готового защищать свою великовозрастную деточку, свою кровиночку.

Кровиночка оскорбленно насупилась и запыхтела, нервным жестом со лба откидывая жидкую длинную челочку.

— Между прочим, — его мать пошла в наступление, — приличные девушки так себя не ведут!

— Правда? А как они себя ведут? Выпучив глаза от восторга, бегут с первым встречным в другую комнату, — хмыкнула я, отправляя в рот кусочек мяса. Мммм, как вкусно. Даже настроение кверху пошло.

Правду говорят, нет в жизни большей радости, чем делать людям гадости. Похоже, вечер переставал быть томным.

— С первым встречным? — она побагровела, — мой Стас не первый встречный.

— Это просто фраза такая, не обращайте внимания, — пояснила с беспечной улыбочкой, еще больше выводя ее из себя.

— Попрошу такие фразы к нам не применять!

— Без проблем. Скажу иначе. Я никуда не собираюсь идти с вашим сыном, по причине того, что просто не хочу. Что бы вы там себе не напридумывали, чтобы не напланировали — можете об этом забыть. Я не собираюсь с ним встречаться, тем более не собираюсь за него замуж. Он не в моем вкусе, совершенно, — перевела на него взгляд и извиняясь развела руками, — прости Стасик, но ты точно не герой моего романа.