Читать книгу "24 часа - Алекс Джиллиан"

Все происходит так быстро. Как и в прошлый раз, одиннадцать лет назад. Мне отлично известно – чтобы потерять все, достаточно сотых долей секунды.

Когда машину разворачивает на ледяной дороге на триста шестьдесят градусов, я уже не дышу. Не могу и кричать, из-за давления в легких. Мое сердце замирает, или выпрыгивает из груди – я не понимаю, не осознаю происходящего. Все слишком быстро, считанные мгновения разделяют меня с необратимой явью.

Крепко держусь за руль, пытаясь вспомнить, каким образом нужно правильно вывернуть колеса. Но уже поздно. Любой осознанный человек будет думать об этом до того, как потянется за телефоном в ответственный и опасный момент. Что ж, это могли бы быть съемки отличной социальной рекламы, но, к сожалению – все взаправду. Скрип тормозов вселяет меня в ужас, кажется, что весь мир сейчас дрожит и вибрирует вместе со мной. Рушится, распадается на сотни осколков реальности.

За мгновение, мир окрашивается в черный, а потом – в ослепительно-белый свет.

Мощный удар, отдающий острой болью в спину. Мое лицо расплющивает на подушке безопасности. Уверена, что сломала нос, но если я чувствую боль – это хорошо, правда? Стреляющая агония парализует и голову за секунду до того, как я отключаюсь.

Самое трагичное – меня никто не спасет. Дом находится в пятнадцати минутах от ближайшего населенного пункта. Но и там, в канун Рождества, все попрятались по своим семейным убежищам. Никому нет дела до одинокой идиотки, которая ни черта не учится на своих ошибках. Проехавшая фура была единственным транспортом, что встретился мне на пути. Поэтому, сомневаюсь, что кто-либо оперативно вызовет для меня помощь…

Канун Рождества 2012 год

Лэндон Бейкер

Под визг тормозов и скрип шипованных шин, скользящих на ледяной дороге, глянцево-черный монстр на скорости влетает мордой в сугроб на обочине, из которого торчит дорожный знак.

«А о том, что в Японии находится единственный в мире музей снежинок, названный именем ученого, считающего, что снежинки – это письма с небес, вы тоже наверняка не слышали?»

– Вы ушли с маршрута, – бездушно оповещает навигатор и замолкает.

«Как вам такой факт: в одном кубометре снега находится триста пятьдесят миллионов снежинок, каждая из которых уникальна?»

– За*бись, приехали, – бормочу под нос, выбираясь из-под раскрывшейся подушки безопасности и ощупывая лицо и голову на наличие повреждений. Их, разумеется, нет, потому что сугроб оказался рыхлым и смягчил удар.

Пробую завести автомобиль, и мой железный конь оживает, как ни в чем не бывало. Слава Санте и Эльфам, спасли меня от ночевки на трассе в ожидании эвакуатора, точь-в-точь, как десять лет назад.

Меня закрутило на этом же месте. И что удивительно – даже передача на радио звучала та же самая, метель кружила над землей миллиарды снежинок, а в кармане лежал подарок от юной пациентки с небесным именем, который, возможно, стал оберегом в заснеженную ночь. Сейчас его нет, потому что я повесил поделку на елку, сохранил, как талисман на удачу.

Каждый год, возвращаясь в родительский дом, я невольно думал о Скай, глядя на игрушечную снежинку, сделанную руками маленькой фигуристки. Вспоминал безыскусную благодарность, безоговорочное доверие и беспомощность, с которым могут смотреть только те, кто знает, что такое потеря. Она узнала слишком рано, но была очень сильной, чтобы выдержать удар. Надеюсь, Ада Скай осталась именно такой, какой я ее запомнил. Храброй, немного грустной, но не теряющей веры. Она встала на ноги, раньше, чем я прогнозировал. И расцветала от каждой моей похвалы, и старалась еще усерднее.

А меня тяготило это восторженное обожание, усиливающее чувство вины, причастности к тому, что случилось на чертовом повороте с ее семьей. Может быть поэтому, я второй раз подряд теряю управление на этом же самом месте и остаюсь невредим.

Рождественские чудеса все-таки случаются.

Выбросив из головы все лишнее, именно с последней позитивной мыслью я заезжаю к миссис Хагс, чтобы оставить свою тачку, забрать Балто и на снегокате добраться до коттеджа родителей.

К тому времени, как заледеневшие от мороза мы с Балто заваливаемся в холодный дом, буря вовсю бушует, вырубив электричество, и, следовательно, отопление. Мобильная сеть перестала ловить еще на полпути, но это же мелочи. Я едва не распрощался с жизнью на проклятом повороте. Поэтому унывать и раздражаться – пустая трата нервов и энергии. Такие неприятные моменты в это время и в этих краях – печальная закономерность.

Надо исправлять ситуацию. Как говорится спасение утопающих – дело самих утопающих. К замерзающим это правило тоже относится. Есть камин, есть дрова, есть свечи и три бутылки виски, а, значит, празднику быть. А метель? Да и черт с ней. Пусть метет, эти стены и не такие бури пережили.

Начинаю со свечей. Расставляю по периметру гостиной, и несколько штук оставляю, чтобы осветить кухню. В верхней одежде не очень удобно, сковывает движения. Пару раз чуть не поджег себе рукав, без перчаток пальцы покраснели от холода.

– Повезло тебе, старик, – подмигиваю Балто, выгружая в холодильник небольшие запасы провизии, и чувствуя, как мой единственный компаньон жадно наблюдает за каждым движением, особенно, когда дело доходит до мясных полуфабрикатов.

– Холод голоду не помеха. Эх, мне бы твою шерсть, – смеюсь я.

Пес радостно виляет хвостом, поддерживая мою мысль и еще радостнее, заметив в моей руке кружок ветчины.

– О да, я знаю, что за еду ты и станцевать готов. А мне бы поговорить, – скормив угощение и потрепав питомца по холке, с легкой грустью говорю я.

Балто смотрит на меня почти сочувственно, не забывая облизываться и косить хитрым взглядом на холодильник. Ну, как ему отказать. Осчастливив Балто двумя сардельками и вооружившись мобильным фонариком, поднимаюсь наверх. Спальня находится прямо над гостиной. И надеюсь, что тепла от камина, когда я его растоплю, хватит и на эту комнату. А если нет, переночую внизу, на диване.

Бросив в угол сумку с вещами, спускаюсь вниз. Свечи лениво потрескивают, отбрасывают на стены танцующие тени, рыжие огоньки отражаются в шарах, украшающих Рождественскую елку. Она стоит тут не первый год. Никто ее не убирал. Миссис Хагс не справилась бы физически с трехметровым искусственным деревом, а я не был здесь с прошлого Рождества. После смерти отца, это единственный праздник, который я отмечаю здесь. Всегда в компании Балто и бутылки виски.

Больше десяти лет коттедж сдавался на любые дни, кроме новогодних праздников, а в этом году я все-таки решил продать дом. Вместе со старым шкафом отца и всеми хорошими и плохими воспоминаниями, что он хранит в себе. Хороших было в разы больше, но плохие запечатлелись глубже, заселились где-то очень глубоко и не давали покоя. Я вижу только один выход – избавиться от этого груза, что лежит на плечах, мешает дышать полной грудью, и попробовать что-то изменить в своем настоящем. Продать дом, развестись с женой, с которой мы давно перестали понимать и замечать друг друга, перейти в другую клинику, если ее отец и главврач отделения, где я много лет успешно оперирую, решит свести личные счеты.