Читать книгу "Николай Хмурый. Западная война - Михаил Ланцов"

Побочным следствием этого процесса стал фактический уход Франции из экономики России. Как через утерю контроля над ключевыми предприятиями, так и через категорическое снижение французского импорта. Он стал просто не нужен. Хуже того – Россия активно продавала свои промышленные товары, продвигая их на мировом рынке. То есть не только теснила французов у себя дома и в своих де-факто колониях, но и действуя на территории традиционно французских экономических зон. Чему очень сильно способствовало строительство кораблей. Например, сто три винджаммера Российского торгового флота практически полностью вытеснили всех серьёзных конкурентов с международного рынка дешёвых грузовых перевозок всякого промышленного сырья. Прежде всего потому, что были объединены в одну компанию и обладали колоссальной гибкостью, экономической манёвренностью и очень низкой удельной стоимостью работ. И это только парусный флот. А ещё имелись и пароходы. Дешёвые, типовые пароходы. Их строили серийно… как транспорты типа «Либерти». А потом не только продавали всем желающим, но и сами использовали: как транспортные и промысловые. Но не суть. Главное то, что Россия непрерывно наступала на самое важное для Франции – на её кошелек. И вот этого ей уже простить никак не могли.

Единственным способом побороться с этой проблемой было бы тяжёлое военное истощение России. За чужой счёт, так как своих сил лоб в лоб сталкиваться с «русским медведем» у французов не имелось. Из-за чего Франция и тянула до последнего, стараясь дать Германии и России как можно сильнее друг друга измотать в боях. Идеально – до начала бунтов и восстаний. А если повезёт, то и смены государственных режимов на более удобные для Франции – республиканские.

Признаться, в Париже совсем не ожидали, что русские так хорошо отыграют эту партию. Малыми силами, быстро, да ещё на чужой территории. Они рассчитывали на достаточно долгую войну. Поэтому до самого конца надеялись, что немцы выкрутятся и смогут перехватить инициативу. Но не вышло. Миллионная группировка Германии оказалась в окружении в Западной Пруссии… и перспектив на её спасение было немного. Это выглядело приговором для Германии. Но отдавать её на разграбление России крайне недальновидно. Поэтому французы постарались занять самую промышленно развитую часть Райха – Рейнскую область, где и столкнулись с германскими и австро-венгерскими корпусами.

Французская пехота перешла в наступление. Массированное. Двумя основными колоннами. Первая двигалась на Мец и далее вдоль реки Мозель на северо-восток. Вторая – продвигалась к Страсбургу. Французы, в отличие от германцев и австро-венгров, повоевать с русскими ещё не успели. И действовали в парадигме довоенного применения войск. Немцы, впрочем, мало от них в этом вопросе отличались. Ведь дивизии, стоявшие на французской границе, с русскими не сражались и боевого опыта не имели. А распространить его на остальные части и соединения немцы просто не успели, так как прошло только два месяца боёв.

Ровными колоннами, под шрапнельными разрывами, французы продвигались вперёд. Потом разворачивались в цепи. И рвались в штыковую. А рядом так же поступали другие пехотные полки… дивизии… И даже кавалерия. Да, кавалерия. Если в армии Райха и Австро-Венгрии из-за невыносимо чудовищных потерь этот род войск практически прекратил своё существование, то у Франции кавалерии было ещё достаточно. И она шла в атаку. В том числе и пытаясь использовать белое – холодное – оружие.

В общем – наступали дуриком, как по меркам Восточного фронта. Но войск было много. Хуже того: им удалось добиться высокого сосредоточения войск на направлениях главного удара. Поэтому германские полки и дивизии трещали по швам и отходили. А вместе с ними и австро-венгерские, выступавшие частями второй линии в германской обороне на западе. Не сыпались. Нет. Просто отступали, оказавшись не в силах противостоять в два-три раза превосходящим силам противника. Тем более что на этом направлении были собраны далеко не самые боеспособные части центральных держав…

Вечер.

Уставший, но довольный рядовой французской армии сидел у костра и просушивал портянки. Весь день они маршировали. Где-то недалеко шли бои. Но их полк не успевал туда. Поэтому возникало ощущение, что канонада повсюду… Из-за чего настроение было хоть и приподнятое, но нервное. Его сослуживцы пребывали в таком же расположении духа. Впрочем, эта лихорадочная нервозность была не только из-за этой стрельбы.

Война… наконец-то война…

Для них это двухмесячное ожидание было очень мучительным. Никто не понимал, почему правительство тянет. Люди нервничали. А кое-кто по вечерам и на перекурах говаривал, что русские им этого не простят.

– Да куда они денутся? – раздражённо как-то воскликнул капрал, которого все эти разговоры порядком уже достали.

– А мы куда денемся? Вот повоюют они. И сговорятся с немцами.

– Они не посмеют!

– Чего это? Кто их остановит?

– Они заключили с нами союзный договор!

– Мы тоже его заключили. И вот мы здесь, суп варим. А они – там, дерутся. Насмерть дерутся. Или в газетах врут?

– Почему врут? Нет, – как-то стушевался капрал.

– Вот. Мы заключили договор. Только они его исполняют, а мы – нет.

– Помалкивай! Не тебе это решать!

– Я-то молчу. Что я? Обычный солдат. Верой и правдой служу Франции. Но русские разве давали присягу Франции?

– Хватит! Прекратить разговоры! Разойтись! – скомандовал раздражённый капрал.

– Есть прекратить разговоры и разойтись! – хором гаркнули тогда солдаты и разошлись, прекратив при капрале это обсуждать. Но мрачные мысли никуда не делись. И даже усилились после того, как оппозиционные газеты Франции опубликовали интервью Николая Александровича шведскому журналисту. Семи пядей во лбу не потребовалось, чтобы на волне этого явного чувства вины провести необходимые параллели. Тут уж и офицеры зароптали. Слишком яркие и сильные эмоции испытывал монарх России, если верить словам интервью. Тем более что эта оппозиционная монархическая газета не постеснялась и развернула в подробностях то, как французское правительство вело себя по отношению к русским. Газету попытались изъять, но получалось плохо. В общем – в войсках продолжали бродить нехорошие настроения, а боевой дух никак не желал подниматься… до тех пор, пока им не отдали приказ о наступлении. Это прямо всколыхнуло людей.

– Война! Наконец-то война!

Солдаты были счастливы. Они были окрылены её началом. Настоящим началом, а не прежним сидением по траншеям на границе. А ещё тем, что Император пока честно воевал с немцами. И что они всё ещё союзники…

Глава 2

1914, июль, 11, Лондон

Король Великобритании мрачно смотрел на листочки с какими-то докладами, лежащие перед ним. Но буквы расплывались, и он никак не мог сосредоточиться на тексте и его смысле. Слишком сильным оказалось волнение.

– Ваше Величество, – поняв, в чём дело, подал голос премьер-министр Великобритании Герберт Асквит. – Германская группировка в Западной Пруссии капитулировала.