Читать книгу "Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус"

- Нет, родная моя, - улыбается он. - Думаю, они найдут и время, и место и без меня. Мне правда нужно ехать. К Демьянову.

- Он поправился?!

- Можно и так сказать.

- Я с тобой! - устраиваюсь я на сиденье так, словно не собираюсь выходить из машины, когда мы приедем. Только если он выведет меня силой.

- Нет, - произносит он спокойно, и его взгляд красноречиво говорит о том, что он именно так и сделает.

Ладно, хрен с тобой, тиран несчастный! Я отворачиваюсь к окну, давая понять, что тогда буду играть с ним в молчанку. Но чёртов Берг и не собирается со мной разговаривать - кому-то звонит. Отвечает зло, коротко, односложно, пока я слушаю радио, которое всегда включает Михаил.

- Чёрт! - удар по спинке кресла заставляет меня повернуться. И ещё один удар кулаком, теперь уже по сиденью. Алекс откидывается к спинке. Вижу, как ходят желваки. И лицо у него такое: не подходи - убьёт.

Не знаю стоит ли сейчас к нему лезть, но остаться в стороне и промолчать тоже не могу.

- Что-то случилось?

- Нет.

И за это очередное по счёту «нет» мне становится обидно.

- Я и так не лезу в твои дела. Но хоть какие-то элементарное объяснения я заслужила? Ответы на свои вопросы?

- Я уже ответил: нет. Ничего не случилось. Хочешь ответы, задавай свои вопросы, - снова лезет он в телефон и начинает тыкать по клавишам.

Не знаю, о чём его спросить. Но точно не об этом звонке, что так вывел его из себя.

- Скажи, отчего умер муж Полины?

- Орлов? - даже не поднимает он головы от экрана. - Сердечный приступ. Обширный инфаркт.

- Настоящий? Или это Полина позаботилась? - я тоже злюсь.

- Считаешь, она могла? - снисходит он до косого взгляда в мою сторону и вновь утыкается в телефон.

- Не знаю. Ты мне скажи. Опостылевший старый муж. Молодая вдова, наследница его состояния. Иногда она мне кажется настолько отчаянной и одержимой, что, наверно, и на убийство могла бы пойти.

- Отчаянной, как в случае с этим журналистом? - и вид у него такой, словно он спросил, не слышала ли я прогноз погоды на завтра. Уже невозмутимый. Чего никак не скажешь обо мне. Мои нервы сдают.

- Ты знал про журналиста?! - я вырываю у него из рук телефон, чтобы наконец взглянуть в его бесстыжие глаза.

- Вика, - он протягивает руку ладонью вверх, но вместо того, чтобы вернуть телефон, я только дальше прячу за собой. - Ты как-то меня недооцениваешь. Ну, неужели ты думаешь, я позволю затевать что-то у меня за спиной или пущу это на самотёк? С твоей способностью влипать в неприятности? С твоим безрассудством?

- Но меня там не было. В той гостинице. И близко.

Чёрт! Уже жалею, что не взяла предложенную Полиной запись. Уже интересно, что же там.

- Зато Полина была, - подтягивает он меня к себе, словно и не замечая, что, скорее из вредности, но я всё же сопротивляюсь.

- Значит, Роман там оказался не случайно? Ты же в курсе да, что они там встретились?

- Скажу тебе больше, - улыбается он и явно нарывается: держит мои руки силой и прижимает меня к спинке сиденья. - Это я его пригласил туда. И он не ожидал там увидеть Полину не меньше, чем она его.

- Но зачем? - Не могу сказать, что я боюсь его. Но первый раз, как я вернулась, Алекс держит меня силой. Держит так, что я чувствую себя совершенно беспомощной. И эта уязвимость, и зависимость словно относят меня в то время, когда он действительно был груб. Он умеет быть таким животным, а я уже и забыла это. Дёргаюсь. - Алекс!

- Прости, - он моментально отпускает. Но я уже ничего не хочу. Ни ответа на свой вопрос, ни ехать с ним, ни уж тем более знать, куда он поедет сам и зачем. Мне плохо. Мне тошно. Мне страшно, что на самом деле я его совсем не знаю.

- Никогда так не делай. Слышишь? Больше никогда, - я выскакиваю из машины, едва она останавливается. И мне кажется, что это он идёт за мной. Но, к моему великому разочарованию, дверь в подъезд мне придерживает Михаил. А машина Алекса, взвизгнув на повороте, стремительно уезжает.

- Михаил, спасибо, что проводили, - открываю я дверь квартиры. - Может, чаю? Пока приедет такси?

- Не откажусь, - кивает этот невозмутимый и незаменимый мужчина спортивного телосложения. - Но такси - это вряд ли. У меня приказ быть с вами, пока Александр Юрьевич не вернётся.

47. Алекс

Не знаю, что на меня нашло. Наверно, я просто устал. Наверно, тупо сдают нервы, когда приходится контролировать всё, даже собственную жену. Когда всех и вся вынужден подозреваешь. Когда любая мелочь может оказаться роковой, а кругом - одни идиоты.

И как бы я жену ни любил, ни берёг, ни дорожил, именно она оказывается первой, когда из меня начинает переть эта неконтролируемая ярость. Хотя вовсе не она виновата в том, что всё вдруг затрещало по швам. Вся тщательно выстроенная схема, все выношенные с таким трудом планы - и всё коту под хвост после единственного звонка.

- Какого хрена? Вот скажи мне, Ефремыч, какого хрена тебе приспичило звонить своему псу до того, как мы поговорим?

Все формальности с приветствиями и дружескими объятиями мы, конечно, соблюли. И домик его в три окошка, больше похожий на двухэтажный сарай, я осмотрел со всем вниманием, но мне уже сообщили о его встрече с Полканом, и меня просто выворачивает наизнанку от бешенства.

- Угомонись. Угомонись! - остужает меня своим ледяным властным тоном бывший тесть, когда я мечусь по мансарде, в которой кроме его кровати, продавленного кресла да тумбочки ничего и не поместилось.

- Какого хрена ты говорил с Полканом? - врезавшись башкой в балку, я всё же падаю в кресло, потирая лоб. - Он же продался Грому. Там же всем, и твоей женой, и твоими людьми помыкал Громилов.

- Полкан делал то, что ему было велено. И дальше будет делать, чтобы ты о нём ни думал, - он садится на свою кровать. Такой худой, постаревший, осунувшийся, скребёт плохо выбритую щёку, но глаза его с прищуром смотрят колюче, внимательно, холодно, словно проверяя меня на прочность. - А вот в какое дерьмо ты влез по самые уши, ты в курсе?

- В курсе, - отворачиваюсь я.

В единственном окне, распахнутом в ночь, видна тонкая полоска огней: то ли мост, то ли просто дорога, а может, большой город видится отсюда лишь мерцающей полосой на горизонте. В саду стрекочут цикады. Слышен лай собак. И в развевающие занавески ветер приносит запах цветущей сирени. Тёплый летний вечер. Благодать, если откинуть обстоятельства, которые меня сюда привели. Только их, увы, не откинешь.

- И что ты собираешься делать?

- Даже не знаю, стоит ли тебе теперь говорить, - вдыхаю полной грудью сладковатый запах. И как никогда хочется бросить всё и свалить. Вот прямо далеко-далеко. И насовсем. Или эта чёртова сирень, и этот проклятый день рождения на меня так действуют?