Читать книгу "Шестикрылый серафим Врубеля - Мария Спасская"

И, обернувшись к фон Бекку, сердито топнула ногой:

– Господин засъемщик! Полагаю, что вы узнали все, что хотели? Ну так хватит уже крутить вашу ручку! Уберите аппарат и отвезите меня туда, откуда увезли!

Мамонтов самым любезным образом проводил их до дверей и усадил в машину. Герман вырулил на середину улицы и только собирался тронуться в сторону Цветного бульвара, как из подворотни на полном ходу вылетел белый кабриолет и со страшным грохотом врезался в их авто. От направленного в ее дверь удара гимнастка стукнулась головой о приборную доску, а сам водитель лишь ткнулся носом в руль. Выбравшись из салона, фон Бекк устремился к белой машине, уже зная, кого увидит за рулем.

– Подлец! Изменщик! Чудовище! – голосила разъяренная Конкордия. – Думаете, я не знаю, что вы купили сегодня тот фермуар! Купили потому, что он мне очень нравится! Вы хотели подарить его этой тощей змее! Сами говорили, что не будете снимать в кино худых чернявых, а сами опять! Думаете, я не слышала, как вы с гимнасткой из цирка утром сговаривались о съемках?

Пораженный, фон Бекк застыл в недоумении, глядя на беснующуюся любимую. На губах ее пузырилась пена, в глазах плескалось безумие.

– Я за вами следила и знаю каждый ваш шаг! – визжала кинодива. – Вы с самого утра задумали мне изменить с этой облезлой пигалицей! И ездили с Чурилиным присматривать бордель для блуда.

Она обернулась к Элле Ковалли и завизжала еще громче:

– Ишь, сидит, паскуда, кудри распустила! А ну, пошла отсюда вон!

Гимнастка выбралась из салона авто и упругим гимнастическим шагом двинулась к стоянке извозчиков. Выбежавший на шум Савва Мамонтов устремился к фон Бекку, подхватывая его под руку и шепча:

– Голубчик, это типичный приступ истерии! Его необходимо купировать! Везите ее в Петровский парк к доктору Усольцеву. Там отличная лечебница в семейном стиле.

– Я прекрасно знаю доктора Усольцева. Благодарю за совет, Савва Иванович, пожалуй, так и поступлю.

– Не хочу в лечебницу для алкоголиков, – рыдала Конкордия и колотила фон Бекка кулачками в грудь.

Заведение в Петровском парке и впрямь было известно на всю Москву и стало вторым домом для многих деятелей искусства. Получив за женой изрядное приданное, врач-психиатр Федор Усольцев купил загородную дачу – участок земли в четыре гектара с двумя деревянными строениями. В этих домиках он и открыл лечебницу, обустроив дорожки для прогулок пациентов в запущенном саду. По замыслу Федора Арсеньевича, больной попадал не в медицинское учреждение со строгими правилами, а в обычный дом, в гости к семейству Усольцевых, где о болезни ничто не напоминало. Врачи и больные совместно трапезничали, по вечерам в гостиной устраивались беседы и вечерние концерты, днем больные могли свободно гулять, общаться с доктором и между собой, заниматься творчеством.

Это последнее обстоятельство позволило свести доктору Усольцеву тесную дружбу со многими деятелями литературно-художественных кругов и стать завсегдатаем театральных премьер, куда его неизменно приглашали благодарные пациенты. В Петровском парке гостили Гиляровский, Васнецов, Бенуа, Лансере, Поленов. Ну и, конечно же, подолгу живал Михаил Александрович Врубель. Так почему бы Конкордии тоже не погостить в семействе Усольцевых?

Оставив разбитые машины стоять на тротуаре, Герман фон Бекк сгреб в охапку вырывающуюся и плачущую любимую и, усадив на извозчика, велел везти их в Петровский парк.

Москва, наши дни

Доктор Карлинский ошибся. Если сосны вдоль Киевского шоссе когда-то и были роскошными, то теперь измельчали и превратились в торчащие вдоль дороги тощие жерди.

– Что-то не нравится мне здешний пейзаж, – с видом ценителя неодобрительно заметил Вик. – Ни речки, ни прудика. Сплошной сухостой.

– Капризный ты, брат! На тебя не угодишь, – усмехнулся Борис.

Виктор вытащил смартфон и погрузился в изучение экрана.

– Социальные сети утверждают, что Лариса Ильина ну очень успешная дама. Молодая, красивая, богатая.

– И как давно богатая?

– Всегда такой была. Она мажорка, из золотой молодежи.

– Слушай, Витюш, заканчивай гуглить Ильину. Лучше зайди на «Авито», посмотри телефон риелтора и свяжись с ним. Все-таки хотелось бы знать поточнее, куда мы едем.

Вик повозился в смартфоне, затем, приложив аппарат к уху, обратился в слух.

– Сергей? День добрый. По поводу дачи в Апрелевке. Объявление еще актуально? Да, хотим посмотреть. Прямо сейчас. По навигатору кидает двадцать минут. Это не страшно, мы подождем. Диктуйте точный адрес.

То, что услышал, Вик записал карандашом в блокнот и протянул исписанный листок доктору Карлинскому.

– Чего тебе не нравится? Хорошие места, – бурчал врач-психиатр, забивая в навигаторе номер дома и улицу. – Мажоры вкус имеют.

Дача Ларисы Ильиной оказалась крайней к лесному массиву. Затормозив рядом с железным забором, сыщики выбрались из машины и отправились бродить по оживленно бурлящему поселку. На каждом участке кипела жизнь, скрываемая высокими оградами от посторонних глаз, зато было слышно, как обитатели дач изо всех сил отдыхают и готовятся к вечерним шашлыкам. Пройдясь по дороге, разделяющей поселок на правую и левую части, Карлинский сбавил шаг рядом с тихим домиком и остановился перед нехарактерным для этих мест низеньким забором из деревянного штакетника, рассматривая привязанную к колышку пегую козу. Домик утопал в розовых кустах, между кустами копошилась женщина без возраста.

– Это, пожалуй, самая славная в этих местах дачка, – отметил Виктор и тут же получил от Карлинского ощутимый удар локтем в область солнечного сплетения.

– Сам вижу. Не мешай. И обрати внимание на сарай.

– Какой сарай? – завертел головой следователь Цой.

Но Карлинский уже облокотился на забор и мечтательно произнес:

– Козьего молока тысячу лет не пил. Любые деньги отдал бы за кружечку целебного напитка.

– Козьим молоком интересуетесь, молодые люди? – поднялась от розовых кустов хозяйка, устремляясь к калитке.

– Очень интересуемся, – просиял доктор.

Женщина распахнула калитку и указала на увитую цветами террасу.

– Приходите, за стол присаживайтесь. Сейчас молочка принесу. Литр будете брать? Или два?

– Давайте два. И пару чашек, если не затруднит, – оживленно гудел Карлинский. – Не возражаете, если мы прямо у вас молочка выпьем, чтобы по жаре не мотаться?

– Само собой. Присаживайтесь, располагайтесь, – заулыбалась женщина, скрываясь в доме.