Читать книгу "Пять откровений о жизни - Бронни Вэр"

Полгода спустя я села за руль и поехала на свадьбу к подруге. Ехать надо было шесть часов, и по пути я обнаружила в себе нечто новое, но бесконечно родное: тягу к странствиям. Оказалось, что какая-то часть меня всегда мечтала и будет мечтать о постоянных путешествиях. Подолгу сидеть за рулем оказалось для меня самым естественным времяпрепровождением в мире. С тех пор свобода стала одним из главных приоритетов в моей жизни. Большинство решений я принимала на основании того, как они повлияют на мою свободу. Разумеется, свобода доступна нам и при оседлой жизни, ведь это прежде всего состояние ума. Возможность быть собой – вот величайшая свобода, и на нее никак не влияет, в каком городе или районе мы живем.

Ленни расспрашивал о моей жизни с неподдельным интересом и слушал очень внимательно, когда я рассказала ему о своих планах оставить работу сиделкой. «Да, – сказал он. – Тебя ждет хорошая жизнь, Бронни, в которой тебе не нужно будет все время проводить в непосредственной близости от смерти. Возвращайся в мир живых». Он был добрейшим человеком, и я улыбнулась его благословению.

Дом престарелых принадлежал христианской организации. Ленни перестал ходить в церковь сразу после смерти Риты, но не потому, что утратил веру в Бога. Просто ему было слишком больно находиться в церкви без своей любимой жены, не слышать, как она поет с ним рядом. Ленни говорил, что ему все равно, кому принадлежит дом престарелых – христианам, представителям какой-то другой религии или вовсе атеистам. Его устроила бы любая ситуация. Он собирался вскоре отправиться домой, к Рите, а все остальное было неважно. Но заведение было христианским, и в нем, кроме сотрудников, было немало волонтеров.

Одного их них звали Рой, и он каждый день обходил комнаты, чтобы вслух читать их обитателям Библию. Он уже давно предлагал свои услуги и Ленни, который раз за разом вежливо отказывался.

Теперь, когда Ленни оставались считанные дни, у него не было сил сопротивляться. Рой воспользовался этим, чтобы каждый день приходить и читать Ленни отрывки из Библии. Читал он подолгу.

Даже здоровый человек с искренним интересом к Библии, вероятно, немного уставал бы от этих ежедневных монотонных монологов. Из вежливости я старалась слушать Роя очень внимательно, но то и дело нечаянно начинала клевать носом. Как я уже говорила, он читал подолгу и совершенно без выражения. Но хуже всего было то, что, закончив читать, Рой хотел обсудить прочитанное с Ленни. Я как сиделка должна была заботиться о его комфорте, поэтому мне пришлось мягко объяснить Рою, что Ленни уже не хватает сил разговаривать, и не надо его к этому принуждать.

– Я знаю, что ты добрая душа, Бронни, – сказал Ленни мне на ухо однажды после ухода Роя. – И я знаю, что ты стараешься всегда думать о людях лучшее. Но если этот парень снова заявится сюда, я его выпровожу пинком под зад.

Мы оба расхохотались, зная, что завтра Рой вернется в то же время.

– Если я до сих пор не заслужил царствия небесного, то какой теперь смысл во всей этой религии? – хихикнул Ленни. – Я все равно не могу сосредоточиться на том, что он говорит. У меня нет сил.

– У него добрые намерения, Ленни, а это самое главное, – ответила я.

Мы оба по-доброму посмеялись. Рой был хорошим человеком, и, хотя намерения у него действительно были самыми чистыми, ситуация приобретала все большую комичность. Каждый день, когда он стучался в дверь, мы оба знали, что нас ожидает. Монотонное, безжизненное чтение Роя вовсе не украшало мудрые слова Библии. «Вы хотя бы можете спать, пока он читает», – смеялась я. Ленни кивал, улыбаясь.

Дни тянулись медленно. Мне предложили другую работу, но я отказалась. Я хотела проводить этого замечательного человека до самого конца пути. Кроме того, я стремилась не подвести Роуз. Она наверняка была бы в ужасе, что отец умирает в другой стране и при этом вынужден каждый день иметь дело с новой сиделкой. Я также знала, что уже скоро мне будет не хватать наших тихих разговоров с Ленни, и не желала отказываться от них раньше срока, который пришел очень быстро.

Был полдень четверга, и в городе кипела жизнь. Всюду была суета – на дорогах, в магазинах, а затем и в доме престарелых, куда я приехала к Ленни. Работники развозили по коридорам тележки с едой. Врачи обходили пациентов. Перегруженные медсестры носились туда-сюда. Пациентов катили куда-то в креслах, у кого-то из них из уголка рта текла слюна, а остекленевшие глаза смотрели в никуда. Дом престарелых – это всегда ужасно печальное зрелище, и тот четверг не был исключением.

Проходя мимо регистратуры, я услышала, как две девушки-администратора жалуются друг другу на третью. Мне было трудно понять, как они ухитряются ежедневно работать в окружении смерти и все равно тратить силы на банальные жалобы. Впрочем, я уже многому научилась на собственном опыте и благодаря своим пациентам. То, на что большинство людей тратят свои силы, в конечном итоге оказывается совершенно неважным.

Как всегда, войдя к Ленни, я внезапно будто перенеслась в другой мир. В полутемной комнате царил удивительный покой. Так было с самого начала, и в первый же день работы я сказала об этом Ленни. Он улыбнулся: «А, да, это очень мирное пространство, но не все это видят. Многие сотрудники, которые сюда заходят, такие деловые, что ничего не замечают». Впоследствии я часто это наблюдала, хотя некоторые посетители Ленни тоже ощущали особую атмосферу его комнаты.

Пододвинув стул поближе к кровати Ленни, я читала книгу, пока он спал, но продолжала думать о нем. Через некоторое время он заворочался, увидел меня и начал шарить рукой по одеялу в поисках моей руки. Я взяла его ладонь в свои, он улыбнулся и снова уснул. Так проходили часы. Иногда он снова начинал ворочаться, и я давала ему глоток воды или просто целовала его руку. «Я прожил хорошую жизнь», – тихо произнес он, проснувшись в очередной раз.

«Хорошую жизнь», – он снова задремал, а я смотрела на него. Мое сердце наполнилось печалью, а к глазам подступили слезы. Иногда моя работа бывала просто невыносимо тяжелой, и я начинала мечтать о какой-то другой карьере, попроще. Но при этом я знала, что никакая другая работа не даст мне столько, сколько мои пациенты.

«М-м-м. Хорошую жизнь», – повторил он, открыв усталые глаза и улыбнувшись мне. Увидев, что я плачу, он сжал мою ладонь.

– Не волнуйся, милая, я готов, – его голос звучал еле слышно. – Пообещай мне кое-что.

Мне хотелось рыдать, но я лишь улыбнулась сквозь слезы. Улыбка вышла фальшивой, как бывает у людей, когда они стараются держать лицо, но это им не удается.

– Конечно, Ленни. Что?

– Не волнуйся о мелочах. Мелочи – это ерунда. Единственное, что важно, – это любовь. Если будешь помнить о том, что любовь всегда с тобой, то проживешь хорошую жизнь.

Его дыхание слабело, и говорить было все сложнее.

– Спасибо вам за все, Ленни, – проговорила я, всхлипывая. – Я так рада, что познакомилась с вами.

Это прозвучало по-детски, ведь я могла и хотела сказать ему еще многое. Но в конечном итоге, эти слова в точности передавали мои чувства. Наклонившись и поцеловав Ленни в лоб, я увидела, что он снова уснул.