Читать книгу "Все, что вы скажете - Джиллиан Макаллистер"

– Принесу кофе, – говорит Рубен.

Это меня не удивляет. Он принес тысячу чашек кофе за время подготовки к слушанию. Это кажется добровольно выбранной им обязанностью.

Когда адвокаты возвращаются с невозмутимыми лицами, я смотрю на них, как ребенок.

– Да, с вами я бы тоже хотел недолго поговорить, – говорит Дункан Рубену, когда тот возвращается со стаканчиками в руках. – Перепроверить доказательства.

Так странно, что о моей жизни говорят таким образом. Сумбурный телефонный звонок, который я сделала той ночью, подтверждает, что я была напугана, что меня, возможно, преследовали. Тот, с кем я говорила, стал свидетелем. Произошедшее переводятся на язык судебных заседаний, становится «заявлениями свидетелей» и «утверждением фактов». А «ключевые доказательства» – это записи звонков, свидетельство Лоры о том, что Сэдик был в баре и приставал к нам. Она будет давать показания не сегодня, и Рубен тоже. Но возможно, что лучше обсудить все сегодня, а не в разгаре процесса.

Рубен охотно кивает адвокату. Он считает, что справится с этим. Если он будет свидетельствовать достаточно полно, то сможет изменить ситуацию к лучшему. Как всегда.

– Ты будешь в порядке, если я оставлю тебя одну? – спрашивает он меня, оглянувшись через плечо.

Они отходят всего на пару метров, а мне только и остается, что смотреть по сторонам. Рассматриваю лестницы с балясинами перил в форме мечей.

Я даже рада временному одиночеству.

Когда ты участвуешь в таком большом судебном процессе, как этот, то вряд ли надолго останешься один. Я рада, что удается уйти с главной роли на должность дублера, остаться одной за кулисами. Закрываю глаза, притворяясь, что фойе менее обшарпанное. Возможно, это прихожая в Белом Доме. Я чего-то добилась в этой жизни и жду президента США. Да, может быть, я его доверенный советник. И сейчас нас, президента и меня, ждет ужин с ризотто.

Я сижу с закрытыми глазами, погрузившись в фантазии, и на моем лице появляется легкая улыбка.

Глава 31

Молчание

Когда я наконец возвращаюсь домой, Рубен поливает цветы на лестнице. Он тщательно отмеряет нужное количество воды для каждого горшка. Стоило бы объясниться, но не буду. Я практически бежала до дома после долгих часов бессмысленного хождения. Убежала от Эда, от полиции, которая наверняка уже поджидает меня.

– Где ты была? – спрашивает Рубен, хотя это не звучит как вопрос. – Что все это вообще значит? Когда ты ушла, Эд рассказал мне про Уилфа.

– Что ты ему сказал?

– Сказал, что это неправда.

О черт, даже если до этого Эд не знал…

– Это была глупая ложь, – бормочу я. Лицо горит со стыда.

Зеленые глаза Рубена расширились от неожиданности.

– Зачем ты вообще это сказала? – спрашивает он, и, к моему ужасу, его вопрос звучит сочувственно.

Он любит меня настолько сильно, что хочет услышать объяснение даже такой глупой лжи.

Я смотрю на кухонное окно – на подоконнике стоят тюльпаны в вазе.

Рубен продолжает поливать цветы, немного воды вытекает на бетонные ступени. В отличие от растений, которые только готовятся зацвести в разгар лета, наш брак умирает. Симптомы гибели повсюду: за несколько месяцев мы не зачеркнули ни одного фильма с доски; раньше мы спали голыми, но сейчас я сплю в штанах и футболке, физически и эмоционально неспособная пересечь воображаемую линию по центру кровати. А еще все мои обращения к Рубену состоят лишь из пары слов, так что он больше не задает мне никаких вопросов.

И вот мы здесь. Я стою на ступеньках с пиджаком в руках, Рубен держит лейку.

Непрошеная мысль о полиции снова всплывает у меня в голове. Эд уже вызвал их, разве нет? Это кажется совершенно ясным и неизбежным. Паранойя затуманивает взгляд, как капли, которые использует офтальмолог. Блондин-полицейский и его низкорослый темноволосый приятель. Они идут по Хаммерсмит-бродвею, поворачивают направо у бургерной, потом налево, на мою улицу. Мне нужно сбежать. Я не могу остаться. Не хочу видеть, как поменяется лицо Рубена в тот момент, когда он осознает, что я натворила.

Но до этого, печально думаю я, глядя на Рубена, мне нужно принести какую-то жертву. Совершить ритуал, совершить последнюю попытку все исправить.

В любом случае наши псевдоотношения, которые смущают и раздражают Рубена, построены на лжи. Он должен быть свободен и найти кого-нибудь другого. А еще он не должен быть связан моим признанием и необходимостью покрывать мое преступление.

– Почему ты выбросила вещи? – Он будто читал мои мысли.

Мне не кажется, что муж что-то подозревает, но он выглядит таким печальным. Рубен не знает, но Эд должен был догадаться.

– Мне больше не нравится то пальто, – я проглатываю комок слез, когда вру своему мужу.

Рубен вздрагивает, как будто мои слова его ударили. Он смотрит в пол, и я замечаю, что он не надел носки. Воздух теплый и мягкий.

Я буду скучать по его ступням, и по рукам, покрытым веснушками, и по его лицу.

– Я не могу и дальше жить так. Прости, но я несчастна. Я больше не счастлива с тобой, и уже довольно давно.

Спектакль выходит весьма правдоподобный. Это все ложь, но тон убедителен. Я говорю расстроенно, даже удрученно, но честно.

Рубен поднимает на меня взгляд и ставит лейку на ступеньку. Ее дребезжание, единственное, что нарушает поглотившую нас тишине. Его рот приоткрыт, недоверие читается в морщинах на лбу. И, что еще хуже, я вижу и осуждение: «Я знал, что ты так поступишь».

Он смотрит на меня.

– Ты сейчас серьезно?

Я смотрю прямо в его зеленые глаза и отвечаю:

– Да.

И вот оно случилось. Мы отделены друг от друга. Наш брак убит.

Он смотрит на меня еще немного. Скорее всего у него самые банальные версии: что я устала от него, что есть другой мужчина, что во всем виновата моя низкая самооценка. Он точно не может и подумать о преступлении, хладнокровном убийстве.

– Понятно. – Рубен спокойно кивает.

Он честен перед собой как во время наших взаимоотношений, так и после их смерти. Он не торгуется, не давит, не требует ответов.

Посмотрев на меня еще секунду, он просто поворачивается и заходит в квартиру, без меня.

Глава 32

Признание

Рубен разговаривает с Дунканом, и всего лишь в нескольких метрах от них Сара общается с еще одним юристом. Может быть, это кто-то со стороны обвинения? Высокая блондинка, в туфлях на низком каблуке. На ее ногтях телесный лак, тон на лице аккуратно растушеван, скулы подчеркнуты сияющей вуалью румянца. В другой ситуации я бы спросила, какой косметикой она пользуется, купила бы такую же, бестолково размазала ее по щекам, как яркий сценический макияж.