Читать книгу "Дорога по облакам - Лариса Петровичева"

— Геля! — воскликнула она, и троица дружно протянула:

— Здравствуйте, Ольга Ивановна…

В отличие от декана, зам была женщиной мягкой, жалостливой и понимающей. Геля имела все основания полагать, что в этом конкретном случае сможет справиться и без заклинания. Огненная точка дрогнула в животе, и голос Харвиса прошептал:

— Satthmaa singth alomath.

— Satthmaa singth alomath, — повторила Геля и сказала уже тверже, глядя куда-то вперед: там над головами декана и зама разливалось жемчужное зарево, и его надо было просто покорить своей воле. — Я хотела бы восстановиться на втором курсе. Мне рожать весной, сессию сдам досрочно.

Таня и Кир, которых заклинание не затронуло, посмотрели на Гелю с одинаковым оторопелым выражением. Конечно, они не допускали даже возможности того, что декан пойдет навстречу — отправились в институт просто так, чтоб окончательно отмести эту вероятность. Но декан вдруг в очередной раз развинтила ручку и сказала:

— Раз ты беременна, то нужно свободное посещение.

Геля кивнула, с трудом сдерживая улыбку. Заклинание работало — оно покорило даже непробиваемую бюрократическую глыбу их декана.

— И комнату в семейном общежитии, — подала голос Таня, пихнув Гелю в бок. Дескать, раз уж ты начала шаманить, то не прекращай. — А то ребенок родится, а идти некуда. У Гельки мама умерла, а папаша алкаш!

Зам нахмурилась, и Геля успела испугаться, что все рухнуло, и у них ничего не выйдет — но Ольга Ивановна потерла кончик носа и ответила:

— Устроим. Смирновы как раз уехали, есть комната.

Когда они вышли из учебного корпуса, то Геля почти без сил рухнула на скамейку под деревом. Таня и Кир опустились рядом, и Геля услышала растерянный голос подруги:

— Блин, я не верю. Мы у Тамарки что-то выбили!

Кир достал смартфон и, уточнив время, добавил:

— За пятнадцать минут.

Это действительно было чудо. Геля прекрасно понимала, что декан и слушать бы ее не стала. Указала бы, где дверь, и на этом беседа подошла бы к концу. Но сейчас они сидели на скамейке под деревом, у Гели снова была учеба и комната в общежитии, и родной мир постепенно привыкал к ней и не собирался выбрасывать прочь.

Если бы еще тут был Харвис — тогда Геля ни о чем бы больше не просила. Но Харвиса не было.

…Стоя на ступеньках женской консультации, Геля смотрела, как из-за деревьев поднимается солнце, и чувствовала только глухую тяжелую тоску. Наступала осень, ее ребенку было семь недель, и крошечная фасолинка на снимке УЗИ казалась чем-то прекрасным и непостижимым. И Геле было горько от того, что она хранит в себе маленькое чудо — и не может разделить его с Харвисом.

Как он там, думала Геля, неторопливо шагая к автобусной остановке, как он там, вспоминает ли обо мне? Ей хотелось надеяться, что Харвис вернулся к своей работе над вратами в обитаемые миры, ей хотелось верить, что он ищет способ найти дорогу к Эвглин — но Геля старательно запрещала себе и верить, и надеяться.

Надежда может иссякнуть. Тогда будет еще больнее.

— Ухы-ы? — спросили откуда-то снизу, и что-то сухое и жесткое толкнуло Гелю в ногу.

Прямо перед ней сидел варан — самый настоящий варан, который словно только что спрыгнул с экрана телевизора. Геля едва не споткнулась, замерла, не в силах оторвать от него глаз. Варан широко разинул рот, словно одновременно улыбался и просил что-нибудь вкусненькое.

— Хры-ы! — воскликнул он и еще раз ласково боднул Гелю. Молодая женщина, которая вошла в ворота женской консультации, увидела варана, испуганно охнула и обхватила руками живот.

— Ох, ты ж Господи… Это ваш? — воскликнула она. — Кусается?

— Мой, — прошептала Геля, внезапно обнаружив, что в прямом смысле слова заливается слезами. Она опустилась на корточки и, осторожно погладив варана по голове, спросила:

— Пушок? Это ты?

— Хры! — довольно ответил варан и снова раскрыл пасть, выпрашивая угощение.

Конечно, я, словно бы отвечал Пушок. Кто же еще!

* * *

Путь к другому человеку — это дорога по облакам.

Харвис лежал в траве, закинув руки за голову, и смотрел в небо. В Эльсингфосс пришло бабье лето, сухое и солнечное: теперь до глубокой осени не будет дождей, и мир расцветет всеми красками, чтоб постепенно погрузиться в спокойный сон до самой весны. Здесь, на холмах Везерли, земля даже не думала об осени, она наслаждалась теплом и солнцем, и впервые за долгие дни без Эвглин Харвис снова обрел надежду, то тихое глубокое чувство, которое позволило ему жить и не бояться жизни.

Он приехал к в гости к принцу Альдену после того, как провел две недели за бумагами и чертежами. Мама Мгбеи была права: работа помогает лечить больную душу — Харвису действительно стало легче. Когда их компания устроилась за обеденным столом, то принц поинтересовался:

— Ну что, друг мой? Есть результаты?

Харвису подумалось, что Альден действительно любил Эвглин, и это чувство изменило бунтаря и гуляку, сделав его серьезнее и сильнее. Он почему-то знал, что если Эвглин вернется, то принц не будет претендовать на ее сердце — от этого Харвису становилось спокойнее.

— Я все рассчитал, — сказал Харвис, прожевав кусок восхитительной перепелки в меду. — Нужна повышенная влажность воздуха и определенное соотношение магических сил. Механизм должен сработать.

Некоторое время все молчали, а затем полковник Матиаш поинтересовался:

— Другой вопрос, где нам взять магические силы…

Он был прав, Харвис по-прежнему оставался самым обычным человеком без следа магии.

— И повышенную влажность воздуха, — сказал Харвис. — Сейчас бабье лето, дождей еще два месяца не будет.

Слуги принялись убирать со стола опустевшие тарелки. За раскрытыми настежь окнами, в саду, птичка залилась такими мелодичными трелями, словно сейчас была весна, а не осень. Поют ли птицы в мире Эвглин? Как она там, дома? Харвис иногда спрашивал себя: вспоминает ли Эвглин о своем вынужденном браке? Каково ей в родном краю? А иногда Харвису снилось, что Эвглин полюбила другого — и он ее обидел. Тогда Харвис садился в постели и, смахивая остатки сна, нервно сжимал кулаки: пусть в нем не осталось магии, но он проучит негодяя простым способом! А потом Харвис понимал, что это был сон, растерянно смотрел в темноту и горестно чувствовал, что никому уже не нужна ни его помощь, ни защита…

— Артефакты, конечно, — сказал принц, задумчиво опустив ложку в креманку с фруктами и взбитыми сливками. — Нагонят нам туман.

Харвис кивнул, признавая его правоту. В закромах министра обороны был артефакт с романтичным именем «Поцелуй феи», который использовался для маскировки — туман, который создавал артефакт, был настолько густым и плотным, что был похож на огромное творожное облако.