Читать книгу "Первые впечатления - Джуд Деверо"

– Никаких отличий не вижу, – сказала она.

– Я тоже. – Гренвилл требовательно смотрел на Джареда: – Что именно мы должны увидеть?

– Не знаю.

Макбрайд сунул руки в карманы и отошел от стола. Некоторое время он молчал, словно готовясь принять какое-то решение, потом обернулся, и Иден удивила перемена, произошедшая в нем. Враждебность ушла, и перед адвокатом и хозяйкой дома стоял немного усталый, но милый и приятный человек, который готов был советоваться с ними на равных.

– К сожалению, я и сам не знаю, – повторил он. – Но мы уверены, что смерть мисс Брустер не была случайной, и нам очень хотелось бы знать, кто именно и почему убил ее.

– Могу я предположить, что «Брустер» – настоящее имя той женщины, что снимала у меня дом? – спросил Гренвилл официальным тоном. – Я знал ее под другой фамилией, но почему-то меня это не удивляет. И я хотел бы понять, что вы имели в виду говоря «мы». К какой именно организации вы принадлежите?

– Ее звали Тесс Брустер, – повторил Джаред, и стало понятно, что он сказал все, что собирался сказать.

Гренвилл вновь повернулся к акварелям, а потом предложил:

– Может, стоит проверить, не написано ли что-нибудь на обратной стороне?

Минут пятнадцать они разглядывали листы, вынутые из рамок, но с обратной стороны листы оказались чистыми. Больше того, на картинах не было ни одной подписи, то есть не было и доказательств, что акварели написала Тесе Брустер.

– Но должно же быть хоть что-нибудь! – в сердцах воскликнула Иден.

Гренвилл опустился на стул и продолжал изучать картины.

– Так, значит, ее убили, – пробормотал он. – Кто-то знал, что она приходила в дом несколько ночей подряд, следил за ней, а затем настиг ее поздно ночью на дороге. Интересно, знали ли наблюдатели, чем именно она занимается в доме?

– Конечно, нет, – сказала Иден. – Иначе эти люди добрались бы до картин прежде, чем она успела бы сдать их в багетную мастерскую.

Макбрайд одобрительно взглянул на Иден.

– Ты молодец, – сказал он. – За ней действительно следили, но не знали, чем именно она занимается в доме.

– Вряд ли они предполагали, что она рисует, – высказал свое мнение Гренвилл.

– Видимо, они считали, что она ищет эти чертовы сапфиры. – Джаред сел за стол и сжал руками голову. – Послушайте, я знал Тесс много лет. Не то чтобы мы были близкими друзьями… скорее, приятелями. Но я никогда не слышал, что она рисует.

– А может, она занималась этим, просто чтобы убить время? – спросила вдруг Иден. – Ждала и, чтобы скоротать ночи, рисовала.

– Ждала кого? Или чего? – спросил Гренвилл.

– Такое возможно, – кивнул Джаред.

Иден ходила по комнате, продолжая рассуждать:

– Итак, мисс Брустер проскальзывала ночью в дом и ждала чего-то или следила за кем-то. И чтобы не заснуть и не скучать, она писала акварели. Для этого ей даже не потребовалось бы включать свет, хватило бы сильного фонаря. И в один из дней, когда она покидала свой пост… или только шла к дому, кто-то сбил ее машиной и уехал.

– Тогда эти картины могут и не иметь никакого значения, – закончил ее мысль Гренвилл.

Макбрайд хмуро взглянул на него, но ничего не сказал, не желая выдавать больше, чем уже вынужден был сообщить.

– Сам я никогда не сидел в засаде, – гнул свое адвокат, глядя на Макбрайда, – но, если судить по телевизионным фильмам, это не самое веселое дело. Прямо скажем, скучное занятие.

– Точно, – подхватила Иден. – В кино тот, кто сидит в засаде или следит за кем-то, почти всегда ест фаст-фуд. Думаю, рисование все же лучше поедания гамбургеров. И коробку с красками не так трудно носить с собой.

– Я так не думаю, и вы меня не убедили, – заявил Джаред. – Я чувствую, что с этими картинами не так все просто и Тесс отнесла их в мастерскую с умыслом.

– Возможно, вы и правы, – согласился Гренвилл. – Ведь если написать письмо – его могут прочесть чужие. Если позвонить, то звонок при желании можно отследить. И тогда человек начинает искать способ оставить сообщение так, чтобы посторонние не догадались, что это сообщение.

Макбрайд взглянул на адвоката с интересом.

– И тогда это ее сообщение? Послание нам? – Иден опять принялась разглядывать акварели. – Она не стала делать снимки, потому что… потому что фотографии точно передадут всю обстановку дома, а картину можно написать так, чтобы она в чем-то не совпала с оригиналом. И теперь нам нужно отыскать, в чем именно!

Все трое переглянулись.

– Я беру гостиную, а вам холл, – сказал Гренвилл.

– И столовая, – кивнул Джаред.

– А я осмотрю спальню и ванную! – воскликнула Иден.

Они поделили акварели и поспешили разойтись для поиска решения головоломки. Через двадцать минут все опять собрались в гостиной.

– Я ничего не нашел, – сказал Джаред.

– Ничего, – эхом отозвались Иден и Гренвилл.

– Я даже проверил, совпадают ли изображения на картинах старины Тиррелла, – грустно покачал головой Гренвилл.

– Вы имеете в виду все эти работы, развешанные по дому? – спросил Джаред.

– Ну да. Они написаны художником-неудачником из рода Фаррингтонов, – улыбаясь, пояснила Иден. – Он мечтал жить в Париже, но семья была против, и его заставили вернуться. Он поселился в поместье и никуда больше не ездил до конца жизни. Он не желал иметь ничего общего с родней, не женился и не принимал участия в семейном бизнесе. И только писал картины. Миссис Фаррингтон говаривала, что если бы их судили по таланту, то они пошли бы на растопку, но раз полотна принадлежат члену семьи, их бережно сохранили. Признаюсь, мне они даже нравятся.

– Это потому что тебе дорого понятие семьи, – улыбнулся Гренвилл.

– Ты прав. – Иден ответила на улыбку, и их руки двинулись навстречу друг другу, чтобы ощутить тепло, которого обоим так не хватало.

– По крайней мере этому парню удалось полюбоваться ожерельем, которое наделало столько шума, – заметил Макбрайд.

И Гренвилл, и Иден изумленно взглянули на него:

– Что?!

– Да вот же. – Джаред взял одну из акварелей. Интерьер холла был скопирован с фотографической точностью. На стене висела картина, изображавшая женщину с маленькой белой собачкой. Само собой детали картины казались смазанными – акварелью трудно четко передать мелкие детали, – но вокруг шеи дамы безошибочно угадывалось сияние синих камней.

На минуту в комнате воцарилось потрясенное молчание. Потом все трое бросились к двери. Через несколько секунд они стояли в том самом холле перед картиной Тиррелла Фаррингтона, написанной более ста лет назад. Дама с собачкой были на месте, и полную шею женщины охватывало роскошное сапфировое ожерелье. Гренвилл и Иден таращились на него с открытыми ртами.