Читать книгу "Во славу Отечества! - Евгений Белогорский"

Отмечая на карте полученные данные авангарда, генерал Пржевальский только покрякивал от удовольствия, представляя себе, с какими кровавыми боями он проходил бы эти горы неделю назад.

Совсем в другом направлении и в других условиях двигались войска де Витта и Чернозубова. Также оставляя справа от себя горные массивы Тавра, пехота де Витта двигалась на Урфу, чтобы затем, переправившись через Евфрат, выйти на Газиантеп. Этим маневром Юденич полностью отсекал от самой Турции месопотамские и палестинские части османской армии, обрекая их на продовольственный и военный голод и тем самым, принуждая к капитуляции.

На пути де Витта было гораздо меньше разрозненных турецких частей, и поэтому Юденич установил им столь широкий фронт на пути к морю. Вместе с ними двигались части Чернозубова, который направил часть своей пехоты к Мосулу, получив взамен конников из корпуса Баратова. Такой маневр имел дальний прицел, с одной стороны, он усиливал русские позиции на севере Месопотамии в противовес британским частям армии генерала Мода и, с другой стороны, позволял произвести охват Урфы с двух сторон, подавляя, таким образом, в головах защитников гарнизона города любую мысль о сопротивлении.

Русские кавалеристы широкой лавой устремились по месопотамскому предгорью, давая коням возможность размяться быстрой рысью и не оставляя противнику времени на подготовку к обороне. Кавалерия опередила солдат де Витта и первой вышла к Урфе уже к вечеру 22 мая. Появление русских частей у стен города послужило сигналом к вооруженному выступлению курдов, которых в Урфе было превеликое множество.

Курдские боевики открыли беспорядочную стрельбу внутри крепости, нападая на любых турецких аскеров, которые в тот момент оказались на улице. Ощутив за своей спиной поддержку кавалерии Чернозубова, курды принялись сводить с османами старые счеты, которые накопились у них за многие годы. Началась откровенная резня, и появление в городе русской конницы стало для турков огромным благом. Бросая оружие, они толпами валили к удалым кавалеристам, спеша спасти свои жизни, сдавшись в плен.

Ощутив, что дни Османской империи сочтены, господа союзники спешили урвать себе от умирающей страны кусок пожирнее. Позабыв об угрожающем положении своих войск под Парижем, Франция и Британия поспешно делили на зоны влияния Палестину, Ливан, Сирию и Месопотамию, не забывая при этом поделить и саму Турцию. Прекрасно понимая, что самый лучший аргумент в споре за протекторат – это военная сила, Париж срочно направил на Ближний Восток, под прикрытием своих линкоров, алжирских стрелков, собранных в Тунисе для отправки в Марсель.

Опередив англичан, которые только заняли оставленную после яростного корабельного обстрела Хайфу, французы высадились в Бейруте. Омер-паша полностью потерял контроль над своими войсками, которые стремительно бежали на север от сабель кавалерии Сауда, спасая свои жизни.

Занявшие Дайру арабы устроили массовое уничтожение всех осман, оказавшихся на тот момент в городе. Координирующий их британский агент Лоуренс ничего не смог сделать для прекращения побоища. Арабы, подобно курдам, сводили старые счеты с османами и плодили новые.

Когда арабы насытились местью и торжеством «своей победы» и были готовы продолжить поход, Лоуренс потребовал от вождей продолжить наступление на Дамаск, пламенно уверяя в слабости тамошнего турецкого гарнизона, и обещал отдать во власть арабов всю сирийскую землю.

Поверившие речам англичанина дети песка дружно устремили свою верблюжью кавалерию к столице Сирии, уже рисуя себе новые славные победы, но огонь турецких пулеметов и винтовок охладил их воинственный пыл. Успевший проскочить в Дамаск с побережья паша не собирался подставлять свою голову под кривые арабские сабли.

Трижды арабская кавалерия атаковала город и всякий раз откатывалась обратно, устилая своими телами землю. Разгневанные арабские шейхи обрушили на голову англичанина поток угроз и брани, обвиняя агента в преднамеренном обмане, приведшем к гибели их лучших нукеров. Распаляя себя всё больше и больше, арабы принялись угрожать самому Лоуренсу, полностью позабыв всё, что связывало их прежде. Серьезно испугавшись за свою жизнь, британец клятвенно пообещал добиться капитуляции Омер-паши перед ним, как представителем Альбиона.

Подняв белый флаг, Лоуренс отправился на переговоры с турками и после длительной, многочасовой беседы сумел уговорить турецкий гарнизон сложить оружие, гарантируя, как представитель британского командования, жизнь всем сдавшимся.

Но едва только был подписан акт о капитуляции дамасского гарнизона и на центральной площади города турки во главе с Омер-пашой покорно сложили оружие, как арабы незамедлительно напали на османов, пробуя остроту своих сабель на их шеях.

Напрасно Лоуренс взывал к шейхам, неистово требуя соблюдения только что подписанного договора. Дети песка предались кровавому разгулу, и никто, кроме Аллаха, не мог остановить их руки, мстящие туркам за смерть своих товарищей. Насадив на пики головы зарубленных аскеров, арабские всадники гордо гарцевали по улицам Дамаска на своих верблюдах, демонстрируя испуганным жителям города свою удаль.

Голову несчастного Омер-паши верные слуги Сауда доставили своему вождю, вытряхнув её к ногам своего повелителя из пыльного дорожного мешка. Ближе к полуночи, насытившись убийствами, арабы принялись грабить сам город, желая в одночасье сравняться с зажиточными горожанами. Лоуренс уже молчал и, крепко сжав кулаки, наблюдал из окон губернаторского дворца за пламенем пожара, пылающего в различных частях Дамаска. Англичанин прекрасно понимал, что сунься он сейчас со своими требованиями к разгулявшимся победителям – и его голова украсит пику кого-либо из воинов пустыни.

Впрочем, по прошествии времени он с лихвой отплатит своим союзникам той же монетой неблагодарности и коварства. Когда сюда подойдут регулярные части Мода и Александера и арабы потребуют выполнения прежних обещаний, Лоуренс без всяких угрызений совести сошлется на нарушение ими условий капитуляции Омер-паши и предложит им выйти вон как из самого Дамаска, так и всей Сирии.

Когда же гордые дети песка попытаются силой доказать свое право на завоеванные земли, английские пулеметы и полевые орудия успокоят их пыл навсегда, а затем гаубицы накроют лагерь арабов. Вот тогда, проклиная всё на свете, оставшиеся в живых всадники пустыни поспешат убраться домой, успев прихватить с собой из всего награбленного только то, что уместилось в их походные сумки.

Пока в Сирии разыгрывались столь трагические события, на побережье продолжалось энергичное десантирование английских и французских частей под прикрытием флота. Словно соревнуясь между собой, союзники торопливо осваивали всё новые и новые участки побережья моря, с каждым днём всё больше и больше продвигаясь на север.

Отвечая на высадку алжирской пехоты в Бейруте, британцы заняли Сайду и Триполи, наглядно демонстрируя свои претензии на эти земли. Не имея более в своем распоряжении регулярной пехоты, французы подошли к Тартусу и после непродолжительного обстрела города главными калибрами своих линкоров высадили на побережье часть команды, закрепив, таким образом, своё присутствие в этом регионе. Разгоряченные столь своеобразным соревнованием, англичане сунулись в Латакию, где качественно получили по зубам от войск Джалил-паши, которые, в отличие от сил Омера, представляли собой серьезную силу.