Читать книгу "Скажи, что будешь помнить - Кэти Макгэрри"

Дрикс: Слышал – ты заболела, и хочу убедиться, что ты в порядке.

Дрикс: Может это поможет. Ему нравится у меня дома.

Ладонь взлетает ко рту, и сердце взрывается. Фото самого милого в мире комочка шерсти. Тор.

Боже мой, Дрикс оставил Тора.

Хендрикс

Сестра печет.

Не могу найти сотовый.

Чувствую себя оборванным проводом под напряжением.

Дотронься, откинь – взорвусь.

На столе два торта, испеченные сестрой из готовой смеси. Она покрывает один из них сахарной глазурью и показывает Маркусу, как сделать то же самое со вторым. Хлопочет на кухне едва ли не всю вторую половину дня и при этом то мурлычет что-то под нос, то громко подпевает радио, как будто угощение тортами в нашем домишке это что-то обычное и нормальное. Я же понемногу схожу с ума.

– Где мой телефон? – Последней его брала она. Мой сотовый с интернетом, по ее же можно только делать экстренные звонки.

– Я отдала его тебе и ничем не могу помочь, если ты такой забывчивый.

Если телефон потерялся, дело дрянь. То же самое, если Холидей что-то задумала. Может, перебраться в Монтану? Народу в Монтане мало, и я мог бы быть там счастлив.

Тор вертится под ногами, потом начинает бегать кругами. Щенок – моя тень, следует за мной, куда бы я ни пошел, и я всегда, если только могу, беру его с собой. Сейчас он рвется на прогулку – ближе к вечеру мы частенько уходим на часок к речке. Я бы с удовольствием его вывел, но сначала надо найти телефон.

Открываю и обыскиваю ящики – а вдруг кто-то положил его на стол, и он упал в ящик. Ножи, вилки, ложки и прочее – все звякает и брякает. Стучат деревянные дверцы, которые я захлопываю с все большим раздражением.

Холидей бросает на меня короткий взгляд и тут же снова переключается на торт и принимается напевать мою любимую битловскую песенку. Маркус присоединяется к ней, и получается у них очень неплохо – один дополняет другого. Голос у Холидей эмоциональный, душевный. Грубоватый, резкий и одновременно ровный, гладкий. Раньше мне нравилось ее слушать и даже подыгрывать, но прямо сейчас мне не до нее. Я хочу найти телефон.

– Где он?

Взгляд Тора бегает между мной и Холидей. Как и положено хорошей собаке, он садится мне на ногу и лает на нее. Давай, малыш, возьми ее, а потом принеси мой телефон.

Она хлопает ресницами, делая вид, что не понимает, о чем я спрашиваю.

– Ты в своей комнате смотрел? Может, он выпал у тебя из кармана и лежит где-то там?

В своей комнате я смотрел. Четыре раза. Проверил карманы брюк, не только своих, но всех тех, которые остались дома.

– Телефон мне дали для участия в программе. Они звонят, я отвечаю. Вот так это работает. А сейчас, если позвонят, ответить не смогу, потому что его у меня нет. Последней его брала ты, так где он?

Уверен, Холидей знает ответ. Чувствую это. Но все равно ищу. На случай, если ошибаюсь, с надеждой, что наткнусь на него там, где она его спрятала.

Сестра делает то же, что делала весь день – пожимает плечом, как будто это и есть ее ответ, – и этот жест доводит меня до нового уровня исступления. Так издеваться, так бесить, что мышцы рвутся из-под кожи и пальцы сжимаются в кулаки, способны только младшие братья и сестры.

Задняя дверь приоткрывается со скрипом, и Доминик просовывает голову в кухню.

– Здесь.

Холидей оборачивается, и нож, весь в сахарной глазури, выскальзывает у нее из пальцев и падает на стол.

– Нет, не может быть. – Она делает большие глаза. – Торты не готовы.

Доминик вскидывает брови:

– Это не моя проблема.

– Но у меня план, а это планом не предусмотрено.

Доминик искоса смотрит на меня, потом на мою сестру.

– Надо учиться все успевать.

Наблюдаю за ними с растущим раздражением – эти двое ведут себя так, словно меня здесь вообще нет.

– А к чему торты?

Холидей мило улыбается:

– Один – на твой день рождения.

– У меня уже был день рождения. Шесть месяцев назад. В центре для несовершеннолетних преступников.

Маркус – в одной руке банка, в другой ложка с глазурью – поворачивается ко мне. Смотрю на него и не понимаю: здоровяк с шестью кубиками на животе и татуировкой на правой руке возится на кухне и выглядит чертовски довольным.

– Ты мне про день рождения не говорил.

– Так он у каждого есть.

– Надо было там сказать.

Весь дом как будто сошел с ума.

– И что бы мы с этим делали?

Он заразительно ухмыляется:

– Пели, дружище. Мы бы пели.

Самое то, что надо. Чтобы весь блок исполнил песню на мой день рождения.

– Ну, тогда отпразднуем твой половинный день рождения, так что смирись.

Растираю шею:

– Мне еще одна вечеринка не нужна.

– Мне еще одна вечеринка не нужна, – повторяет, передразнивая, Холидей. – А знаешь, повеселиться-то можно. Это не противозаконно. В общем, так, сегодня у тебя официально половинный день рождения, поэтому мы празднуем. И еще потому, что я люблю торты, а в прошлом году меня этого удовольствия лишили, потому что тебя здесь не было.

– Ладно, тогда для чего второй торт и о чем вы с Домиником переговариваетесь так загадочно?

Холидей вздыхает и смотрит в упор на Доминика.

– Точно? Здесь?

– Здесь. Эксл уже готов махнуться машинами. Кстати, я сказал ему, что идея твоя.

– Трус, – презрительно цедит она.

– Ко мне не липнет, милая. – Доминик выуживает из заднего кармана мой телефон и бросает мне. Так и хочется взять стул и грохнуть его о пол, чтоб щепки полетели. Может, тогда бы легче стало.

– Почему у тебя мой телефон?

– Был.

– Что?

– Ты спросил, почему у меня твой телефон. Но его у меня больше нет. Был и нет.

– Я тебя убью.

– Там Эллисон Монро, на крыльце. Разговаривает с Экслом. Ты бы вышел. Экслу придется ее оставить, чтобы задушить Холидей, а оставлять дочку богатенького политика на крыльце, чтобы она торчала там на виду у всех, вряд ли так уж осмотрительно. Девочка хорошенькая, но не в моем вкусе.

– Идея была твоя, – вздыхает Холидей и возвращается к своему торту.

Я зависаю между тем туманом, в который попадаешь, если тебя треснуть как следует по голове, и нарастающей инстинктивной потребностью защитить Элль. Первыми приходят в движение ноги, за ними, с опозданием, мозги. Я отбрасываю сетчатую дверь так, что она ударяется о сайдинг. Обхожу сбоку дом и застываю на месте, потому что не могу решить, кошмар это или сказочный сон.