Читать книгу "Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль"

Оранскому было далеко до Альбы в качестве военачальника, и его собственное последующее вторжение в Брабант оказалось неудачным. С 1568 по 1572 гг. он не мог организовать еще одно крупномасштабное вторжение, и обстоятельства не оставляли ему другого выбора, кроме перехода к войне на истощение. Она состояла из спорадических, похожих на булавочные уколы атак из Германии и, позже, в союзе с гугенотами, также с юга. Более эффективными, однако, оказались рейды флота морских гёзов. Действовавшие из базы в Эмдене и, периодически, из портов на английской стороне Ла-Манша, их силы к весне 1571 г. насчитывали около 30 кораблей, на борту которых находились каперские свидетельства, подписанные Оранским. Они не только подрывали морскую торговлю вдоль побережья Нидерландов, но и осуществили ряд успешных высадок на побережье, опустошив монастыри и разграбив припасы. В 1570 г. они совершили набег на Хинделопен и Воркум.

Большинство дворян-изгнанников либо служили Оранскому, либо скитались где-то еще. Утрехтский дворянин Виллем ван Зюйлен ван Нивелт, который, обосновавшись в Эммерихе в герцогстве Клеве, зарабатывал себе на жизнь переплетом книг и участвовал в политике кальвинистской общины, был исключением. Но большинство изгнанников незнатного происхождения были вынуждены работать, занимаясь торговлей и ремеслами, чтобы прокормить себя и свои семьи. Реформатские общины нидерландских изгнанников процветали по всей северо-западной Германии, вплоть до Франкфурта-на-Майне, и в юго-восточной Англии. Во главе этих конгрегаций находился растущий орган из нескольких десятков кальвинистских пасторов из Нидерландов; некоторые из них до 1566 г. были католическими священниками и монахами, но затем порвали со старой Церковью и помогли придать организованную форму недавно учрежденным реформатским общинам в Нидерландах.

Конгрегации в изгнании нуждались в координации своих усилий и унификации своих теологических и политических воззрений. Но почти сразу, как только они начали организовываться, между ними возникли противоречия и трения. Первое собрание делегатов, съехавшихся в Безеле, в герцогстве Клеве, в ноябре 1568 г., не смогло прийти к единому мнению по вопросу доктрины, что угрожало негативными последствиями в будущем. В связи с тем, что среди них было очень мало сколько-нибудь выдающихся личностей, у беженцев из южных Нидерландов, которые происходили обычно из низших слоев среднего класса, существовала тенденция примыкать к жесткой кальвинистской ортодоксии, и не доверять тем, кто занимал влиятельные места в городских органах власти. Напротив, изгнанники из Голландии, часто имевшие более высокий социальный статус, обычно находились на более латитудинаристских позициях и относились к городским властям с большим уважением. Этот назревающий раскол был подтвержден на первом полном синоде нидерландской реформатской Церкви, который состоялся в Эмдене в 1571 г. Светский глава амстердамских изгнанников в Эмдене, Лоренс Якобсзон Реал, обвинил своих более ортодоксально настроенных оппонентов в попытке подчинить конгрегации в изгнании «новому папизму» (диктату) строгой догмы. Но в данное время верх одержали строгие кальвинисты во главе с Германом Модедом и Питером Датенусом. Акты синода в Эмдене объявили одни только консистории ответственными за назначение будущих священнослужителей нидерландской реформатской Церкви, отказав в этом городским властям. В актах не содержалось никаких примирительных жестов по отношению к лютеранам, как этого хотели сторонники Реала, и никаких упоминаний о вооруженной борьбе или деклараций о поддержке Оранского. Это было вызвано отчасти традиционной нерешительностью протестантских Церквей в отношении вооруженного восстания против законной власти, пусть даже и тиранической. Но на отсутствие явно выраженной декларации о поддержке Оранского, вероятно, повлияла также неудовлетворенность политической пропагандой принца, которая была светской по своему характеру и обращалась в равной мере к кальвинистам и некальвинистам (включая католиков). Идеология Оранского была направлена на свержение тирании герцога Альбы и инквизиции, и восстановление «свободы» — а не приведение всей страны к истине Божьей или «истинной вере». Восстание Оранского было мало похоже на то, которое могли бы одобрить Модед и Датенус.

В то время, как большинство нидерландских изгнанников разделилось на кальвинистов и свободомыслящих реформатов (но и те, и другие стремились создать общую нидерландскую реформатскую Церковь), среди эмигрантов существовали и другие элементы, которые нельзя было причислить ни к одной категории. Морские гёзы определенно были яростными антикатоликами, способными жестоко расправляться с монахами, но многие реформаты-эмигранты считали их недисциплинированными безбожниками, чьи пиратские действия и попойки в компании проституток ставили их вне рамок приличного общества. Затем, не столько неуправляемой, но едва ли более угодной для реформатских священников была плеяда интеллектуалов, зачастую профессиональных ученых или юристов, которые, будучи гуманистами и спиритуалами, одинаково отвергали католическую Церковь и догмы (и дисциплину) реформатов. Главенствующее положение среди этих «вольнодумцев» занимали: великий ученый-гуманист Юст Липсий, который, желая избежать волнений, охвативших Нидерланды, отправился на учебу в лютеранский университет в Йене; Дирк Волькерсзон Корнхерт (будущий противник Липсия, как и кальвинистов), который разработал собственное, глубоко личное спиритуалистическое учение в Рейнланде; «политик» Адриан ван дер Миле, представитель ведущей дордрехтской регентской семьи и бывший старший судебный чиновник в Гааге, который бежал из Нидерландов в 1567 г. и затем путешествовал (и учился) в Италии; и молодой юрист Йохан ван Олденбарневельт, который формально обратился в кальвинизм в Гейдельберге в 1568 г., но с самого начала принимал учение Кальвина лишь с существенными оговорками. Объехав несколько континентальных университетов, Олденбарневельт вернулся в Гаагу в 1570 г., где жил, как и многие другие, как криптопротестант, внешне подчинявшийся католической Церкви.

Филипп и Альба стремились подавить ересь и мятеж посредством «Совета по делам о беспорядках», и его комиссий, действовавших в каждой провинции. Кроме того, страну надлежало обезопасить от внутренних и внешних врагов, не взвалив при этом слишком большого финансового бремени на Кастилию. Так, временно в стране должна быть размещена крупная кастильская армия, и для оплаты ее содержания король решил повысить налоги с Нидерландов. Военная стратегия, принятая Альбой и одобренная королем — раздел армии на небольшие контингенты, размещение солдат на постой в городах и строительство цитаделей для обуздания городов по всем Нидерландам, — только подчеркивала необходимость в увеличении финансового давления. Но ключевое значение Филипп придавал программе возрождения католической Церкви в Нидерландах и оказанию ей помощи в борьбе за умы и сердца населения. Умиротворение страны было всего лишь средством достичь этой цели.

С прибытием Альбы сопротивление новым епископствам и обнародованию декретов Тридентского собора быстро прекратилось. Сонний занял кафедру в Хертогенбосе вслед за появлением первого епископа в Гронингене. Линден обосновался в Рурмонде в марте 1569 г., а Кунерус Петри, зеландец, стал первым епископом Фрисландии в феврале 1570 г. Последний из новых епископов был посвящен в сан в Девентере в октябре 1570 г. В каждом новом диоцезе были опубликованы декреты Тридентского собора[60] и созваны реформированные синоды местного духовенства. Католическая реформация в Нидерландах приступила к работе. Но задача укрепления и обновления Церкви оказалась трудной. Вся структура церковной организации, местной политики и образования в стране была неподходящей для такой реформы. Городские советы, в большинстве случаев, не выражали желания сотрудничать с церковными властями, и это имело далеко идущие последствия во многих сферах, не в последнюю очередь, в контроле над школами. Главной целью новых епархий было смещение не внушающих доверия ректоров и школьных учителей, особенно в городских латинских школах, и, насколько это возможно, всех школах вообще, и замена их на ревностных католиков. Но контроль над назначением учителей в городских школах длительное время был ревностно охраняемой прерогативой городских советов. Даже при Альбе, как выяснил Линдан, пытаясь навязать своего кандидата на пост ректора в латинской школе в Неймегене, преодолеть сопротивление городских советов было крайне сложно.