Читать книгу "Первые русские миноносцы - Рафаил Мельников"

Оставаясь людьми своей эпохи, владивостокские военачальники на осуществлении своего плана совместных операций подводных лодок и миноносцев в дальнейшем не настаивали. Всем своим существом они уже прочувствовали всю непререкаемую значимость основополагающего, уже входившего в полную силу и повсеместно торжествующего великого бюрократического принципа, гласящего что "Инициатива наказуема".

Правда, К. П. Иессен, сколь ни старался он соблюсти этот принцип, после боя 1 августа 1904 г. все же не удержался от соблазна нарушить его и провел свои знаменитые испытания снарядов стрельбой. И адмирал, посмевший вынести сор из избы, вскоре же, по возвращении в Россию, за свою инициативу жестоко поплатился.

К лодкам же, как видно из книги Эмтэ, душа у адмирала, похоже, не лежала. Сумятица в высших эшелонах владивостокских военачальников и неустойчивость командования отрядом лодок также не способствовали их активизации. Их огромные возможности вновь, как это было заведено в России, остались неиспользованными. Пока же миноносцы, тоже находившиеся в сложной системе подчиненности (начальник отряда- командир порта — командир отряда крейсеров), продолжали нести свою службу. Держась на подходах к окрестным бухтам, они прикрывали тренировочные погружения и первые опыты ближних походов подводных лодок.

В новой, совместной с крейсерами, комбинированной операции в апреле 1905 г. миноносцам была поручена "усиленная рекогносцировка" в районе Хоккайдо. Вышедшие в море миноносцы NN 201, 203, 205, 206 и на этот раз действовали с полным напряжением сил и примерной стойкостью. По выходе за заграждения на миноносце N 206 оказался погнутым шток поршня ЦВД главной машины.

Оставив N 201 ожидать отряд в бухте Воевода и послав N 205 во Владивосток с предупреждением о возвращении части отряда, капитан 2 ранга Раден на буксире N 201 привел N 206 в порт. За ночь напряженной работы портовых мастерских и экипажа повреждение было устранено, и утром 19 апреля отряд вышел в пролив Рейнеке-Рикорд. Прошедший на юге Японии тайфун развел от SW столь крупное волнение, что миноносцам во избежание опасных повреждений пришлось переждать непогоду на якорях у о-ва Пахтусова.

При первых признаках ослабления зыби поход был продолжен. Опасно ныряя в настигавших их валах, испытывая вредные для машин перебои винтов, крохотные смелые корабли неудержимо продолжали идти к назначенной цели. В той неудачной для России войне все корабли и все службы флота умели выполнять свой долг.

Отмечая безукоризненное исполнение долга экипажами миноносцев, начальник отряда обращал внимание и на "примерную бдительность" команды маяка Поворотный. Несмотря на плохую видимость, скрывавшую миноносцы и зыбь, матросы на маяке не пропустили поданные им условные сигналы и незамедлительно включили маяк. Благодаря их службе, корабли перед началом похода смогли уверенно определиться и не попасть в аварии, которыми им постоянно грозил коварный и переменчивый, богатый внезапными туманами дальневосточный театр.

В гавани Тихая Пристань, уже достаточно оборудованной под пункт промежуточной бункеровки миноносцев, пополнили все запасы и дали командам небольшой отдых. Утром 21-го вновь погрузились в изматывающую зыбь и проложили курс к о. Оку-Сири (Оку-Шири). Воистину, это были самые героические корабли той войны, для которых постоянные рейды к чужим берегам были повседневной службой. Так впоследствии действовали у турецких берегов черноморские эсминцы. Техника грозила отказами, изношенные корпуса при усилении зыби могли и переломиться, но корабли продолжали упорно идти вперед.

Мало было шансов на успех и при встрече с японскими крейсерами и истребителями. Выручить могла только дружная совместная атака и взаимная поддержка. И судьба, оценив самоотверженность кораблей, неизменно благоприятствовала их походам. Японцы, готовясь к встрече с приближавшейся с юга эскадрой 3. П. Рожественского, видимо, не рисковали ослаблять свои силы переброской кораблей на север. Имевшиеся же силы прибрежной обороны не решались вступать в бой с дерзко действовавшими миноносцами.

Подойдя к берегу, корабли подняли державшиеся опущенными (вместе с флагштоками) андреевские флаги, и японцы заштилевшей под берегом шхуны (русские корабли они приняли за свои) заметались по палубе в панике. Ожил и весь берег, где на маяках и наблюдательных постах (их сеть была явно более насыщенной, чем в русском Приморье) началась усиленная сигнализация гелиографами и столбами дыма. Отпустив команду на берег, шхуну взорвали. У мыса Новосильцева вновь привели в действие японскую систему наблюдения. Показавшиеся под берегом дымы двух японских миноносцев, находившихся по показаниям экипажа шхуны в Отару, остались без движения.

В бой вступить японцы не решились, видимо ожидая, что русских удастся заманить под огонь береговых батарей. Но хитрость не удалась. Безуспешной из-за дальности расстояния была и стрельба появившейся на берегу полевой батареи. Еще одну из захваченных шхун с ценным грузом (рис, пшеница) и весьма добротным корпусом решили отправить во Владивосток. 12 человек призовой команды снова возглавил теперь уже лейтенант Толстопятов. С собой взяли японского помощника капитана.

Трудным было и возвращение. Уже вовсю разгулявшимся штормом миноносцы швыряло, как щепки. Чтобы не разбиться (при неожиданной потере хода), корабли образовали строй клина и увеличили интервалы до 2 каб. Особенно пострадал N 203, на котором сорвало стеллажи с анкерками, повредило шлюпки и коечные сетки, погнуло леерные стойки и шлюпбалки. Но машины и котлы с их самоотверженными, изнемогавшими от жары и качки командами не подвели. Снесенные штормом на 15 миль к северу, корабли все же добрались до Тихой Пристани. Еще раз пополнили иссякшие запасы. На ночь за входной косой выставляли охранение из шлюпок. Еще более усилившая толчея не позволила повторить набег. В готовности вступить в бой с брошенными на перехват силами корабли утром 26 апреля вернулись во Владивосток.

2 мая 1905 г. миноносцы N 203 и 206 во главе с N 205 (командир лейтенант А.Н.Пелль), несмотря на зыбь и туман, снова были в море. Корабли патрулировали прибрежные воды вблизи бухт Конюшкова и Назимова, где занимались боевой подготовкой подводные лодки "Сом", "Дельфин" и "Касатка". От командира лодки "Сом" узнали о двух ушедших на юг японских миноносцах. Они, повидимому, обнаружили приготовившуюся к атаке лодку.

Опросом наблюдательных постов и местных жителей (на берег командировали группу матросов во главе с мичманом Быстроумовым) установили, что японские миноносцы в пятнистой камуфляжной окраске действительно не раз появлялись у русских берегов (камуфляж наших миноносцев, судя по сохранившимся фотографиям, имел вид широких направленных полос). Говорили, что 23 апреля четыре миноносца входили в бухты Тхоа и Врангеля, а высадившиеся люди опрашивали на берегу китайцев.

Выяснилось почти полное отсутствие системы наблюдательных постов и удивительная беспечность (или амбициозность) местных властей. Владелец ближней заимки крестьянин Тарбеев — бывший моряк Добровольного флота — вел наблюдения собственными силами (с ним договорились о постоянной связи), но сучанский пристав не счел нужным сообщать во Владивосток о шхуне, которую Тарбеев обнаружил в море. Много позже стало ясно, что это, видимо, и была не пришедшая во Владивосток шхуна лейтенанта Толстопятова.