Читать книгу "За пять минут до - Николай Бахрошин"

Я кивнул, выразительно глянул на него и приложил палец к губам. Абсолютно ничего не значащие телодвижения, но при этом делающие вас единомышленниками, почти сообщниками. Испытано.

Брат Остомысл тоже кивнул в ответ. Машинально. Хотя вопрос в глазах оставался. Именно в этот момент дверь распахнулась, и в избу вбежал хлопотливый Родима. Сразу что-то зашептал на ухо волхву. Мне удалось расслышать: «бандиты… видели… три машины… едут…»

Понятно, что после такого сообщения волхв Остомысл озабоченно нахмурился и скользнул по нам рассеянным взглядом.

– Вот что, гости дорогие, вы пока здесь побудьте. Не стоит вам выходить. Не волнуйтесь, ничего опасного, но лучше не надо. Мало ли…

Они вдвоем быстро выбежали. Дощатая дверь громко стукнула. Я взял с тарелки моченое яблоко и надкусил. Вкусно.

* * *

Я с удовольствием жевал яблоко, а ребята смотрели на меня. Я положил яблоко. Они посмотрели на него.

– Правда хорошие яблоки. Рекомендую.

Никто не усомнился.

– В моченых яблоках на удивление хорошо сохраняются витамины и микроэлементы, – сообщил я. – Один из древнейших способов консервации, между прочим.

Это тоже никто не взялся оспаривать. Ладно, хватит их томить…

– Начнем по порядку? – предложил я

– Да! Хотя бы начнем, – подтвердила Ева.

– Во-первых, что касается общины язычников, здесь действительно все просто. Про живые камни, которые движутся сами по себе, вы, разумеется, слышали. А нотариус Максим Евгеньевич Храпов, он же волхв Остомысл, наделен от природы не только сценическими талантами, но и способностью с ними общаться. Редкий дар, таких людей на Земле вообще единицы.

– Живые камни – кремниевая форма жизни?

– Не совсем жизни, Жора. Скорее та самая переходная ступень от неживой материи к живой, которую безуспешно ищут ученые. Помимо прочего, обладающая способностью сохранять информацию. То есть своего рода памятью. А так как здешний Синь-камень на протяжении многих веков был составляющей частью ритуалов древних язычников, то понятно, какие воспоминания сохранилась в его кремниевых мозгах… Или что их там заменяет… Уж не знаю, каким образом Максим Евгеньевич наткнулся на Синий камень, подробности, в сущности, не важны. Факт тот, что, общаясь с камнем, Максим Евгеньевич, натура творческая и деятельная, настолько проникся духом древних славян, что получил не только информацию для этнографов, но определенные волховские секреты. Как видите, создал целую языческую общину… Это ясно?

– Более-менее, – подтвердила Ева. Подумала и уточнила: – Постольку-поскольку…

– В общем и целом, – подсказал Жора.

– А что во-вторых? – спросила она, не удостоив его и движением бровей.

– Во-вторых, меня заинтересовал сценический псевдоним… имя, которое он избрал. Дело в том, что примерно две с половиной тысячи лет назад Варгун уже объявлялся в человеческом мире. Жуткое было времечко, обреченное, как сейчас помню… Леса горели, град вырубал посевы, снег ложился на землю посреди лета, а славянские роды истребляли друг друга с бездумной жестокостью. И остановил демона, отправил его обратно в свой мир именно волхв Остомысл.

– Как-то все переплетено не по-детски… – Жора озадаченно почесал бритую макушку. – Думаешь, Алик, нотариус Храпов остановит демона? В таком разе поднимаю руки перед нашей юстицией!

– Храпов, конечно, не остановит. Но он и не Остомысл. Жизнь и театр все-таки не одно и то же, несмотря на многочисленные уверения в обратном. Суть прошлого в том, что оно прошло, и возвращать его так же бессмысленно, как поджигать море. Помнится, будучи пророком и духовным лидером одного небольшого, но воинственного народа, я любил повторять эту фразу.

– Вас, случайно, тогда звали не Мухаммедом? – вдруг спросил Толик.

Я усмехнулся:

– Нет, это было чуть пораньше. На несколько тысячелетий…

– А в-третьих, Альберт Петрович? – непреклонно напомнила Ева. – Что в-третьих?

– В-третьих, други мои, Варгуна придется останавливать нам. И для этого нам действительно нужно найти некий артефакт. Точнее – ключ от Великой пирамиды.

В этот момент неподалеку прозвучал выстрел. Отчетливо, как щелчок кнута…

11

Схема пьющего опера оказалась на удивление точной. По его ориентирам машины Бабая доехали, как по нотам. И к гнезду этих любителей ролевых игр подобрались гораздо ближе, чем тот рисовал. Мощные полноприводные джипы способны на многое, если не жалеть подвеску.

Остановились на какой-то поляне. Отсюда до капища около километра, пусть прогуляются пацаны, решил Бабай. Лишний шум ни к чему.

– Так, живей, живей! Разобрали стволы по-быстрому… Открывай закрома, Вано!

Бабай смотрел, как парни высаживаются из джипов, настороженно оглядывают обступивший лес, закуривают, сплевывают. Гвардия на букву «х».

Водитель Ваня Луцкий открыл дверь багажника, быстро отвинтил и выложил запаску, приподнял ложный пол. Там, в тайнике, лежали пистолеты, компактные автоматы «Узи» и крупнокалиберные обрезы. Парни привычно разбирали стволы, заряжали, щелкали затворами, досылая патрон в патронник, ставили на предохранители. Конечно, у сотрудников охранного агентства было табельное оружие, с официальными разрешениями, но им при разборках не пользовались – оно на учете.

Вооружившись, «хвардия» полукругом выстроилась перед шефом.

– Слушай меня, пацаны! Мне нужен Обрезков Альберт Петрович, всем запомнить, особо толковым – записать на лбу. Пришли, взяли под белы руки – и сюда. Остальные мне не нужны.

– Понятно, – ответил за всех бывший штангист-супертяж Шайба.

– Что тебе, на хрен, понятно?! Я, Шайба, в жизни не поверю, чтоб тебе было хоть что-то понятно… Если я говорю «не нужны» – это не значит, что надо месить всех подряд в кровянку и валить без разбора. Сегодня работаем чисто, спокойно, без жертв и членовредительства. Пришли, взяли человека, ушли. Оружием угрожать можно, применять нельзя, мне только не хватало разборок с местной полицией.

– А если сектанты сопротивляться будут? – спросил Акула, уставив на шефа холодные немигающие глаза.

– Язычники, – подсказал Вано.

– Да мне по барабану!

– Если будут сопротивляться – бей в морду. Но – деликатно. Не как Шайба на Волхонке того директора автоцентра замесил, что тот «мама» выговорить не мог. Если уж язычники совсем буреть будут, лично тебе, Шайба, так и быть, разрешаю пару раз шмальнуть в воздух. В воздух, а не в кого попало – ты понял меня?

– Я понял, Бабай. – Тяжеловес довольно расплылся, вспомнив, как судорожно метался по боксам доходяга-директор.

– Очень надеюсь, но не верю… Значит, Акула будет за старшего. Вано, ты остаешься со мной у машин. Все, по коням! Пошли, пошли, пацаны, время…