Читать книгу "#черная_полка - Мария Долонь"

«Под книгой, зачитанной до дыр, — вот где я видела этот след! „Пестрая лента“! Конан Дойл!»

Inga

Подключен (-а)

Нашла книгу-ключ для расшифровки

Конан Дойл. Том 1. Черная обложка. Красный шрифт. Золотое тиснение. Издание предположительно 70-е годы

Indiwind

Подключен (-а)

работаю

справка по запросу два

софья павловна волохова 1951 Саратов

медучилище 1969 Саратов

артюхов арнольдстепанович 1973 Ярославль

фото в приложении

Инга открыла приложение с фотографиями. Всего было шесть снимков. Улыбающаяся, счастливая, даже сияющая Софья Павловна и рядом моложавый стройный красавец, который, приобняв, ведет ее за руку сквозь толпу на какой-то тусовке. Фото в группе, фото с каким-то хрычом в смокинге, галантно целующим Софье Павловне руку, фото у отеля под платаном — Франция? Италия? Да, Франция, Канны. И везде этот моложавый красавчик…

Ай да Софья Павловна!

Глава 20

Отто еще раз медленно и внимательно перечитал письмо — любезно-официальный тон, «с сожалением сообщаем, что со следующего квартала сего года мы более не сможем осуществлять юридическое сопровождение… в соответствии с пунктом 16-Прим вы имеете право… руководствуясь Гражданским процессуальным положением Германии…..»

Так. Майер был внутренне готов к такому повороту событий. Все по закону, наверняка у Герхарда в конторе такие письма прописаны с максимальной скрупулезностью. Сколько десятилетий они были вместе — сначала их отцы, потом он с Дигелем-младшим! Отто безразлично прикинул количество дней, а может, и недель, что уйдет на передачу документов и архивов: нужно все принять по описи, потом та же процедура, только наоборот, — с новыми юристами. Что ж, таков порядок, он не первый и не последний. У него на примете уже было нескольких кандидатов из приличных адвокатских контор. Обидно, что придется потратить уйму времени на бюрократические тонкости и штудирование новых договоров. Еще одна потеря времени — придется проверить последние действия «Дигель и партнеры». Убедиться, что они работали не в ущерб. Конечно, формально такое невозможного — Отто поморщился — качество юридических услуг с этими открытыми границами Евросоюза заметно упало, он то и дело слышал, что новые клиенты с Ближнего Востока и Центральной Европы ни во что не ставят адвокатскую этику, думают, что деньги решают все. Кто знает, может, и Герхард подцепил эту бациллу?

Как он вел дела в Амстердаме? Правда ли уговаривал Карла Лурье и его мать продать «Бессонницу»? Насколько можно верить документам о недееспособности этого наркомана? Что на самом деле происходит с «Бессонницей»? Как проверить, не выписался ли придурок Лурье из рехаба раньше времени, не продал ли картину кому-нибудь другому? Может, спрятал ее в банке, пожертвовал на благотворительность, подарил обкуренной подружке? Все это должен был сделать Герхард! А теперь он уходит.

Отто снял верхушку со сваренного всмятку яйца, машинально сунул ее в рот: белок показался ему безвкусным, как бумага. Пальцы правой руки вдруг свело судорогой, он глянул на них, начал разминать: костяшки побелели. Он переложил письмо Дигеля в лоток для прочитанной корреспонденции в левом углу стола и взял справа следующее письмо. Оно было в большом конверте с надписями на русском и иврите. Тонким серебряными ножом Отто разрезал бумагу по верхнему краю.

Господин Отто фон Майер!

«Национальный Центр „Наследие“» имеет честь пригласить Вас и Вашу супругу на торжественное открытие выставки, посвященной жизни и деятельности Вашего отца Рудольфа фон Майера во время Второй мировой войны. Выставка «Спасающий жизни» пройдет с 10 июня по 2 июля в Москве по адресу: г. Москва, ул. Загорянского, д. 3, стр. 5. В случае Вашего любезного согласия мы готовы взять на себя расходы на перелет и размещение в гостинице («Ритц Карлтон»). Мы были бы очень признательны, если бы Вы смогли бы выступить на торжественном открытии выставки «Спасающий жизни» 10.06 в 17:00.

Просим подтвердить Ваше присутствие на мероприятии.

Заранее благодарны,

С уважением,

Директор Национального Центра «Наследие»…

Фамилия ему была незнакома. «Вот это хорошая новость! Молодец Петрушка! Этот человек держит свои обещания…»

В столовую стремительно вошла Клара, резким движением открыла шторы. Отто раздраженно зажмурился: он никого не хотел видеть, даже ее. Особенно ее.

— Это правда, что «Дигель и партнеры» больше не будут работать с нами? — спросила она. Клара очень старалась говорить спокойно, но Отто заметил, что она на взводе. Он почувствовал, как раздражение заливает его изнутри. Несколько секунд они зло смотрели друг на друга — как две старые собаки, прожившие всю жизнь в одной конуре, каждый словно рычал и щерился.

— Они вели мое дело с Гэлахерами, — Клара говорила холодно, но ее тонкие ноздри раздувались, — что мне прикажешь теперь делать? Речь идет о десятках тысяч евро! Они были моими законными представителями на протяжении…

— За-мол-чи. — Отто мысленно представил, что дает ей сладкую, звонкую оплеуху — наотмашь, чтобы дернулась голова, чтобы растрепалась безупречная прическа.

Клара отпрянула, будто пощечина была реальной. В следующую секунду она стремительно развернулась на каблуках и направилась к двери.

— Они больше не соответствуют уровню нашего достатка, — сказал Отто мягче, в ее напряженную спину. — За дело Гэлахеров не переживай. Им на следующей неделе займется наш новый адвокат. И у меня новости. В Москве планируется выставка в память об отце. Ты же поедешь со мной?

Клара на секунду замерла. Обида все еще клокотала в ней, но аргумент, связанный с Рудольфом фон Майером, подействовал безотказно. Отто знал о безмерном уважении Клары к его отцу — герою, который под страхом смерти не принял «причастие буйвола» и, рискуя жизнью, спас столько людей. Клара смягчилась:

— Я очень рада. Конечно, поеду.

Не оборачиваясь, она вышла из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. Скандал был исчерпан.

Отто вернулся к тексту письма. Итак, Петрушка не подвел: как и обещал, организовал выставку, посвященную отцу. Если таким образом удастся привлечь внимание московской еврейской диаспоры — так и до «Праведника мира» недалеко. И вот тогда… Отто подошел к окну. Стояла необычная для мая жара — улица плавилась, шла волнами. В прохладе кондиционера сложно было себе представить, что стоит шагнуть за дверь — окажешься во влажной предгрозовой бане и вся одежда мгновенно прилипнет к телу, а дышать будет совершенно нечем. Здесь, в полумраке, за тяжелой шторой, день за окном казался просто солнечным, и все.

Дверь под парадной лестницей закрывалась на простой ключ. Отто спустился, прошел по одной из трех подземных галерей — той, что вела под флигель дома, повернул ручку еще одной, на этот раз сейфовой двери, открыл решетку. Под землей было прохладно и сухо. Тихо. Отто оперся о шкаф, в котором стояли раритетные книги, посмотрел на левую стену: Пикассо, Дега, Матисс. Дальше — витрина с ювелирными украшениями. Коллекция отца.