Читать книгу "Повседневная жизнь времен Жанны д`Арк - Марселен Дефурно"

Если бедствия войны не щадили никого, они все же менее тяжким бременем ложились на плечи жителей городов, которые могли укрыться за укреплениями. Безопасность была весьма относительной, а платить за нее приходилось дорого: ни одна крепость, как бы хорошо ее ни укрепили, не была защищена от внезапного нападения, и меры обороны требовали от горожан тяжких жертв. В реестрах заседаний городского совета постоянно упоминается о расходах на починку или укрепление стен. Наиболее крупные города, располагавшие значительными денежными средствами, разрабатывали хорошо продуманные планы обороны: в Лионе угроза со стороны бургиньонов заставила городское население выстроить в 1418 г. целую оборонительную систему. Для того чтобы защитить ту часть города, которая не была защищена рекой, выкопали широкий ров; отремонтировали стены и наняли подрядчиков для того, чтобы надстроить башни укреплений. Все выходящие к Роне улицы были загорожены потернами; между арками мостов расположили поперечные брусья, а над Соной натянули цепи, чтобы не дать пройти вражеским судам. Жителей обязали поочередно стеречь ворота, а те ворота, которые слишком трудно было защищать, наглухо замуровали. Для того чтобы из-за столь серьезных мер не поднялись цены на оружие и воинское снаряжение, на эти предметы были установлены твердые расценки. Для изготовления бомбард привлекли специальных рабочих, а к изготовлению ядер, поскольку людей не хватало… даже художников, которые расписывали в то время собор Св. Иоанна; с мастером, делавшим арбалеты, заключили контракт на три года. Аптекарю поручили организовать настоящую «пороховую службу», а у частных лиц изъяли все запасы селитры. Наконец, воспользовавшись тем, что Лион, несмотря ни на что, оставался оживленным торговым центром, организовали, при помощи нескольких купцов, «службу осведомления».

Конечно, не все города располагали подобными возможностями. И нередко оборонительные меры принимались лишь при известии о приближении врага, в обстановке полной паники, наспех. Когда прошел слух о приближении Родриго де Вильяндрандо, бальи Макона приказал немедленно надстроить стены, используя все доступные материалы; даже бойницы были заделаны (должно быть, недоставало людей для того, чтобы расставить их у бойниц), оставлялись только узкие отверстия, в которые можно было просунуть голову и наблюдать за действиями врага. Для того чтобы помешать атакующим взобраться на стену, между камнями укреплений всовывали заточенные бочечные клепки остриями наружу. Чаще всего, с тем чтобы сосредоточить все средства обороны на крепостных стенах, приходилось жертвовать предместьями. В 1418 г., по приказу Изабеллы Баварской, предместья Руана, вместе с тремя находившимися там церквями, были полностью снесены, и часть добытых таких образом материалов пошла на восстановление городских укреплений.

Впрочем, чаще всего города, не желая рисковать, поскольку успех вооруженного сопротивления всегда был ненадежен, предпочитали договариваться с капитанами и главарями разбойников, предлагая им подарки, продовольствие и даже боеприпасы, при условии, что они покинут эти места. Потому что для города настоящим бедствием было держать у себя, даже на положении «друзей», отряд наемников, и для того чтобы избежать привычных для них бесчинств, принимались самые крайние меры. Жители Тура согласились впустить в свой город людей сира де Бюэя только при условии, что прежде им представят поименный список войска, с именами и прозвищами всех солдат6 Муниципалитет Оксонна отказался впустить вооруженных солдат герцога Бургундского, несмотря на то что они явились защищать город от «живодеров»; а когда в конце концов им разрешили войти, то поставили условие, что они станут двигаться группами по двадцать человек, никуда не сворачивая с главной улицы, где их будут с обеих сторон сопровождать вооруженные до зубов горожане…

Равнинный край за городскими стенами оставался беззащитным, отданным на грабеж и растерзание солда­там. Наиболее распространенный способ ведения войны заключался в том, чтобы поджигать деревни, уничтожать посевы, уводить скот… «Война без огня все равно что колбаска без горчицы», – говаривал Генрих V, – и дым пожаров неизменно сопровождал армию на походе. Рыцарское правило, требующее щадить невинных и слабых, постоянно опровергалось делом. «Не надо жечь ни урожая, ни домов, поскольку эта беда настигает малых и ни в чем не повинных людей, которые ничем не заслужили такого наказания», – провозглашал капитан Педро Ниньо, но рассказ о его кампании показывает, что он прибегал точно к той же тактике разрушения, что и другие военачальники: «Наши люди разграбили множество стоявших на берегу реки домов. Они захватили там пленных, увели скот, коров и овец и оставили себе столько, сколько им требовалось… Капитан приказал поджечь все дома и все зерно, которого в тех краях было множество, и убивать и брать все, что найдем, так что вскоре более ста пятидесяти домов были охвачены пламенем»8 .

Нередко крестьяне вынуждены были принимать «покровительство» капитана или стоящего по соседству гарнизона, за что им приходилось очень дорого платить, но эта непомерная дань почти не уменьшала обрушившихся на них бедствий; человек с оружием в руках, наемник – враг всех и всего, к какой бы партии он ни принадлежал. «Кого бы они ни встретили, – пишет Парижский горожанин, рассказывая о живодерах, завербованных в 1440 г. в войска дофина Людовика, выступившие против короля, – они спрашивали: „Кто идет?“ И если этот человек был за них, у него только отнимали все, что было, а если бедняга принадлежал к вражеской партии, его убивали и грабили или уводили в тюрьму, пытали и требовали огромного выкупа, какой никто не мог заплатить. Бандиты убивали кого попало и резали горло кому придется: священникам, причетникам, монахам и послушникам, менестрелям и герольдам, женщинам и детям». Но, продолжает горожанин, после того, как дофин помирился с отцом, солдаты королевской армии оказались еще хуже живодеров…

Все бедствия войны, все несчастья, удручавшие крестьянина, Жан Жювенель дез Юрсен, епископ Бове, изложил в послании Генеральным Штатам, собранным в Блуа в 1433 г.: «Я говорю, что названные преступления совершались не только врагами, но и теми, кто называли себя приверженцами короля и, прикрываясь требованиями дани или как-нибудь еще, хватали мужчин, женщин и малых детей, не разбирая возраста и пола, насиловали женщин и девиц, уводили мужей и отцов на глазах у жен, угоняли кормилиц, бросая на произвол судьбы маленьких детей, которые без еды вскоре умирали, хватали беременных женщин и заковывали их в цепи, и так они разрешались от бремени, и младенец умирал некрещеным, после чего женщину и ребенка бросали в реку, хватали священников, монахов и служителей Церкви, землепашцев и надевали на них „ceps volants“ (род железного ошейника) и применяли прочие орудия пытки, били их, отчего иные оставались искалеченными, иные разъярялись и теряли разум, облагали деревни таким образом, что одна бедная деревня должна была платить выкуп в восемь или десять мест (то есть вынуждена платить восьми или десяти разным гарнизонам), а если крестьяне не платили, эти разбойники поджигали деревни и церкви, а если хватали бедных людей, которые не могли заплатить, их множество раз били и бросали в реку, и не оставляли ни коня, ни другого животного, чтобы пахать землю… и, чтобы покончить с этим, скажу, что все так обернулось потому, что в течение тридцати лет или другого долгого времени королевством так плохо управляли, что оно осталось разоренным и безлюдным, и народа против того, что было раньше, не насчитывается и десятой части».