Читать книгу "Соратники или наемники? Как построить процветающий бизнес на человеческих отношениях - Дэниел Любецки"

Еще один способ, с помощью которого мы стараемся воодушевить других совершать добро и присоединяться к нашему движению, – это личный пример членов нашей команды. В октябре 2012 г. ураган «Сэнди» обрушился на Восточное побережье США, в результате чего под ударом оказался Нью-Йорк. Мы призвали и членов своей команды, и наше сообщество отправиться на место трагедии, чтобы предложить свою помощь. Наша команда разбирала завалы и вручала десяткам тысяч людей, которые пострадали в результате стихийного бедствия, батончики KIND. Супруги и друзья наших сотрудников присоединились к ним. Муж одной нашей сотрудницы приехал в разрушенный Статен-Айленд на мотоцикле, под завязку загруженном батарейками, свечами и батончиками KIND, чтобы хоть как-то помочь людям, оказавшимся в беде. «Люди были так тронуты нашей поддержкой, – написала мне в тот день наша сотрудница Кэти Раймер Нэйоум. – Я так горжусь нашей командой».

Иногда люди спрашивают нас: «Почему KIND – это движение?» Тогда мы объясняем, что хотим быть не просто отличным брендом и продуктом, но также движением, сообществом, образом мысли. Возможно, это звучит как маркетинговая шумиха, но на самом деле это не так.

Когда я основал KIND, то, конечно, осознавал, что потребность творить добрые дела всегда присутствовала во мне. Я обнаружил, что во мне всегда было знание того, как удивить незнакомых людей проявлениями доброты, я всегда понимал, какую внутреннюю наполненность и удовлетворение дает осознание того, что ты сделал кого-то счастливее. Я всегда хочу стать лучше и учусь быть добрее к другим людям. Почти каждый день я вновь нахожу подтверждение тому, что быть хорошим человеком – это выход из любых жизненных трудностей. Да, я человек, я совершаю ошибки, иногда действую необдуманно и время от времени расстраиваюсь. Но KIND делает меня лучше. Я в полной мере осознаю свою роль основателя и генерального директора компании и обязан стремиться к самому высокому из всех возможных уровней этического и человеческого поведения. Если такой же подход, такая же энергия и такой же образ мыслей может стать инструментом для каждого члена нашего сообщества, то только представьте, какой мощной платформой для изменения нашего общества сможет стать KIND в будущем. Если миллионы или десятки миллионов людей будут считать себя частью движения KIND, если им будет в радость их роль как вестников добра и если их жизнь будет наполнена похожим на мое удовлетворением и значением, то мы сможем построить трансформационную платформу для влияния на общество и изменение его к лучшему.

Конечно, я мечтаю о том, чтобы в конце концов фраза «Сделай ДОБРОЕ дело» (Do The KIND THING) стала крылатым выражением, то есть если кто-то начинал «сделай…», то всем остальным сразу приходило бы на ум продолжение «…ДОБРОЕ дело». Я надеюсь, что это заставит людей чаще думать о добрых поступках.

Вот таким образом мы движемся от бренда, просто продукта и компании к сообществу, движению и образу жизни. В нашем идеальном мире утром человек съедает закуски-мюсли с йогуртом, в обед перекусывает батончиком KIND с темным шоколадом, орехами и морской солью, а вечером, увидев кого-то, кто совершает добрый поступок, вручает ему карточку #kindawesome. Или видит кого-то, кто нуждается в помощи, и так как добро – центральный аспект жизни этого человека, он приходит нуждающемуся на помощь. Я бы хотел, чтобы люди идентифицировали себя и с KIND, и с добротой.

Быть хорошим человеком – это выход из любых жизненных трудностей.

Эмпатия в управлении

Добро и эмпатия помогают выстраивать культуру внутри компании. Сотрудники любой компании больше всего переживают о том, по-настоящему ли менеджеры заботятся о них и их профессиональном росте. Симпатизирует ли им компания и относится ли к ним как к людям, достойным уважения?

Я бы хотел думать, что в KIND так действительно и происходит. Со временем становится все труднее убеждаться в том, что каждый член твоей команды считает себя членом большой семьи, так как сотрудников становится все больше. Я теперь не могу говорить о том, что наш подход – это дружественные, близкие отношения с каждым из десяти членов команды, просто потому что их сейчас гораздо больше. Наша культура и наши ценности – единственный способ передать сотрудникам, кто мы. Сейчас я трачу очень много времени именно на поддержание духа команды, ее моральной силы.

Проявление нашей культуры можно увидеть в программах KINDO – нашей версии того, как можно вознаградить людей за особые заслуги. Каждый месяц каждый член команды должен поблагодарить другого за то, что он сделал какую-то добрую вещь. Недавний пример: один член нашей команды рассказал о том, как его коллега отвозил свою дочь в общежитие колледжа – он не только раздал студентам и их семьям батончики KIND, но и помог занести на верхние этажи тяжелые сумки. «Его помощь, удивительный характер и доброта задали тон всему дню, и все говорили о том, какой ДОБРЫЙ поступок он совершил, еще долгое время после того, как он уехал», – написал благодарный член команды.

Можно ли научить эмпатии?

Некоторые люди уже рождаются с этой способностью чувствовать боль другого и связанным с этим желанием помогать. Другие же учатся этому.

Я с самого детства смотрел на всех людей как на равных и относился к каждому из них с добротой. Иногда, следуя этим убеждениям, я выглядел глупо. Совсем невежественно я выглядел, когда начал ходить в школу Robert E. Lee High School сразу после прибытия в Сан-Антонио, Техас. Я и представить себе не мог, что в коварной школьной иерархии были различные группы и подгруппы. Проучившись всю сознательную жизнь в частной еврейской школе в Мехико, где все были равны, я испытал затруднение в декодировке социальных знаков. Я был дружелюбен и со спорщиками, и с проблемными детьми. За обедом в столовой я садился иногда вместе с группой спортсменов, иногда с панками нового поколения, иногда с детьми американцев мексиканского происхождения.

Возможно, мне не стоило копировать стиль одежды с моего кузена Эдди, который в отличие от меня тщательно продумывал свой наряд и любил одеваться, возможно, чересчур по самой последней моде. Иногда мы шли в супермаркет и покупали парашютные штаны с застежками внизу и карманами по всей длине. Или Эдди доставал для нас красные кожаные куртки под Майкла Джексона. А иногда мы носили джинсы от Levi’s и рубашки поло от Ralph Lauren.

Однажды ко мне подошла Эмбер, в которую я был безумно влюблен (несмотря на все ее пирсинги и разноцветную панковскую прическу), и сказала мне: «Дэниэл, тебе нужно определиться. Ты не можешь быть сразу всем. Тебе нужно выбрать что-то одно».

«Я не хочу ограничивать себя баранками», – ответил я.

«Ты имеешь в виду, что не хочешь ограничивать себя рамками? – переспросила она. – Ты кое-как говоришь на английском, ты должен последовать моему совету! Выбери какую-то одну группу». Однако я продолжил общаться со всеми остальными подростками, отказываясь признавать стереотипы. В университете Тринити я вступал в каждый клуб и каждую студенческую организацию, чувствуя себя главным героем «Академии Рашмор».

Похожий опыт был у меня позже на юридическом факультете Стэнфордского университета. Там очень красивый кампус, и сама атмосфера университета заставляет людей соревноваться с самими собой, а не с другими людьми.