Читать книгу "Тяжелые бои на Восточном фронте - Эрвин Бартман"

За день до концерта наступила моя очередь вести курсантов на показательную казнь дезертиров. Это было вполне рутинное мероприятие, проводившееся каждую пятницу перед песчаным бугром неподалеку от расположения лагеря. Несомненно, на рекрутов должно было оказывать угнетающее воздействие зрелище того, как из спины приговоренного солдата после выстрела вылетают брызги крови и внутренности. И, даже несмотря на этот жуткий «спектакль», один новобранец из моего отделения исчез однажды ночью. По собственной глупости он отправил из Франкфурта открытку своей сестре, где сообщал, что дезертировал и желает с нею встретиться на железнодорожной станции.

Молодого человека погубила бдительность почтальона. Опуская открытку в почтовый ящик сестры, письмоносец прочитал то, что было в ней написано, и немедленно доложил в полицию. Отправителя арестовали на той же платформе, где тот ожидал свою родственницу. Затем его вернули в Шпренхаген, где суд СС вынес ему не подлежащий обжалованию приговор – расстрел. В следующую пятницу, в 6 часов вечера он предстал перед палачами. «Бог, благослови Германию», – мужественно сказал юноша, ожидая своей участи. Пули пронзили его тело, он рухнул на землю, и его китель задымился в том месте, где пули вылетели наружу. Однако жизнь еще теплилась в его юном сердце. Тогда к нему подошел офицер и приставил к голове свое табельное оружие. Нажатие курка – и трагически завершилась еще одна жизнь. Даже через почти 70 лет страшная картина этого расстрела стоит у меня перед глазами…

Глава 26

Последний редут

В понедельник 16 апреля 1945 года начался последний акт драмы, в результате которой закончилась история гитлеровского Третьего рейха. В 3 часа ночи русская артиллерия начала мощную артподготовку в районе сильно укрепленных Зеловских высот, господствовавших над восточными подступами к Берлину. Вечером того дня, выходя из «Трех девиц», я остановился, чтобы посмотреть на облака на горизонте, подсвеченные снизу каким-то пульсировавшим огнем, как будто там сверкали молнии.

17 апреля примерно в полдень из училища в Лихтерфельде прибыла колонна грузовиков. Мы поспешно погрузили на них пулеметы, боеприпасы, личные вещи и поехали куда-то по сельской дороге. Один из самых молодых рекрутов, юноша с голубыми, как васильки, глазами, спросил, не в Берлин ли нас направляют. Я ответил:

– Думаю, нас повезут на фронт, к Одеру. Там вы закончите свое обучение.

Мы выехали на шоссе Берлин – Франкфурт-на-Одере, а затем повернули на юг и поехали по красивой мирной сельской местности до городка Бесков, где нашего прибытия ожидал обершарфюрер. Мы остановились возле школьного здания, и обершарфюрер приказал сложить все личные вещи в углу школьного холла.

– Сдать все документы, кроме солдатских книжек! – объявил он. – Солдатские книжки хранить у себя постоянно. Если кого-то задержит патруль, и у него не окажется солдатской книжки тот будет считаться дезертиром.

Мы покинули школу и поехали на этот раз на северо-восток через городок Мюлльрозе к Одеру. Лица новобранцев стали серыми от волнения, среди них воцарилась мертвая тишина, больше не слышалось никаких «Ура!» или «Хайль Гитлер!». С детства им рассказывали о жестоких большевиках, и теперь мысль о том, что придется сражаться с таким врагом на пороге собственного дома, леденила кровь. Сейчас я думаю, что в тех условиях наше поражение было не только возможно, но и, пожалуй, неизбежно.

Во второй половине дня наш отряд из 12 пулеметных расчетов занял подготовленные позиции на опушке леса на холме, откуда можно было контролировать автотрассу Франкфурт – Мюлльрозе. В тылу у нас, в нескольких километрах, находилась маленькая деревенька Лихтенберг. С севера, от Зеловских высот, доносился чудовищный гром артиллерийской канонады. Унтерштурмфюрер Шенк одну за другой обходил пулеметные позиции, проверяя готовность расчетов и состояние их оружия. Подготовив сектор обороны двух находившихся под моей командой пулеметных расчетов, я доложил Шенку о готовности наших позиций.

– Хорошо, хорошо, – сказал он с легкой дрожью в голосе. – Насколько я помню, до середины 1943 года вы воевали в группе армий «Юг»? Как вы думаете, что нам теперь следует делать?

– Было бы разумно провести небольшую разведку.

– В каком смысле?

– Послать несколько смышленых парней в дозор. Они предупредят нас о возможной атаке противника.

– Кого вы можете предложить для выполнения этой задачи?

Поскольку в нашем отряде я был единственным, кто знал, как воевать с русскими, то я вызвался идти сам, но добавил:

– Возьму с собой двух курсантов, для них это будет хорошим опытом.

Вооружившись автоматами, мы направились к небольшому производственному зданию, стоявшему неподалеку. Хотя оно выглядело заброшенным, мы все-таки подошли к нему, соблюдая все меры предосторожности, и двинулись к дверям.

– Прикройте вход, – прошептал я своим товарищам.

Открыв дверь, я сразу учуял какой-то приторно-сладковатый запах. Примерно с полминуты я стоял на пороге, прислушиваясь к тишине, прежде чем шагнуть внутрь. И тут же увидел стоявшие вдоль стен деревянные бочки. Спиртоводочный завод.

Один из курсантов постучал по бочке кулаком.

– Полная, – сказал он. – Может, возьмем для наших товарищей?

– Но только чуть-чуть, – согласился я.

Последнее, чего бы я хотел, – это чтобы мои подчиненные перепились до одури, но небольшая доза спиртного могла помочь им взбодриться. Я внимательно следил за обстановкой, пока мои новобранцы искали подходящую посуду. Наконец они вернулись с ведром.

– Наполните его, – приказал я. – А потом опустошите бочки.

– Обершарфюрер Бартман, – обратился ко мне один из рекрутов. – Шнапс может стоить тысячи марок, как-то жалко его выливать.

– Не спорь с командиром, – перебил его второй. – Беженцы из Восточной Пруссии рассказывали, как ведут себя русские, когда захватывают наши города и деревни. Они буквально звереют от захваченного алкоголя.

Я пошел вдоль рядов бочек, открывая краны на каждой из них. Молодые солдаты последовали моему примеру, и вскоре ароматное содержимое чанов полилось на землю, собираясь в лужи.

Мы вернулись к своим с целым ведром шнапса. Я доложил о результатах разведки нашему юному унтерштурмфюреру, который, похоже, облегченно вздохнул, узнав, что в ближайшее время русской атаки не предвидится. По моему совету он приказал добавить в ведро со шнапсом изрядную порцию ликера, прежде чем кто-то попробует выпить. Следует сказать, что наши солдаты еще едва вышли из детского возраста, многие из них никогда не пробовали крепкие спиртные напитки. Так что согласились попробовать шнапс только некоторые мои подчиненные. Когда наступили сумерки, я вылил остатки шнапса на землю.

Ночью земля задрожала от разрывов снарядов тяжелой артиллерии. На молодых лицах моих солдат появилось выражение страха.

– Не волнуйтесь, – успокоил их я. – Это очень далеко, так что волноваться рано. «Иваны» еще не знают, что мы здесь.