Читать книгу "Училка - Павел Давыденко"

– А, фигня. Еще не размялся просто!

Но ни с третьей, ни с четвертой попытки перебить время Вовки у Гриши не получилось. Тогда он бросил в сердцах автомат, обошел парту с потным и красным от досады лицом, уселся на место.

– Брат будет пробовать? – спросил Чапай. – Давай, Леха!

Следом попробовали свои силы и другие пацаны. Затем Вова обновил свой рекорд, и Чапай, кажется, немного заволновался. Нахмурился и все вглядывался в электронное табло.

– Так, сынки, – он сдернул с шеи толстый потертый шнурок. – Кто засекать будет? Сейчас Василий Иванович вам продемонстрирует сборку-разборку. Чем больше попыток, тем лучше идет. Не поняли? Короче, как с бабами. Чем больше подходов, тем меньше суеты и трепета. Я не просто так рассказываю, многие из вас уйдут после девятого – так как же я могу вас неподготовленными к жизни отпустить? – Некоторые пацаны засмеялись, девчонки зафыркали, хотя почти все уже привыкли к скабрезностям Чапая. – Хотя сейчас такая молодежь – вы меня и сами чему угодно научить можете, да?

Секундомер взял Петя Русаков.

– Давай, – кивнул ему Чапай. – Я готов.

– Раз, два, три! – Петя нажал на кнопку. Обэжэшник действовал тоже быстро и уверенно. Разобрал, собрал. Руки у него слегка подрагивали, а оно и немудрено: с утра уже успел накатить.

– Ой! Я, кажись, не то нажал, – нахмурил лоб Русаков. Все заржали, кто-то застонал.

– Ой ло-о-ох, ой Петьк-а-а-а, – протянул Мнушкин.

– Слышь, ты! Вот гад, саботируешь? Так, секундомер назад. Гриша! Засекай заново. А то с этим комедиантом мы возиться будем еще сто лет. У, вредитель! – Чапай шутливо погрозил Пете кулаком. Тот пожал плечами:

– Да он фиговый какой-то. Кнопки западают.

– Так пальцами надо нежно тыкать, аккуратно! Все, давай отсчет!

То ли от волнения, то ли от досады – Чапай уронил на парту магазин, и, соответственно, результат смазался.

– Еще раз! – на висках у Василия Ивановича вздулись и пульсировали голубые жилки. Лицо покрыла испарина. С третьей попытки обэжэшник развил достаточную скорость. Возвратный механизм, газовая трубка, шомпол, сам автомат – все это мелькало в ловких, заскорузлых пальцах препода.

Водовозов засек время как надо, Василий Иванович поднял обе руки вверх, показывая, что сборка завершена.

– Ну? Сколько?

– Двадцать шесть и пять. На одну целую и шесть сотых больше, чем у Плетнева.

– Быть не может. Дай-ка сюда! – Василий Иванович смахнул со лба пот и схватил пластмассовую восьмиугольную коробочку секундомера, чуть шнурок не оторвал. Вгляделся в цифры, отодвинул от себя секундомер на вытянутой руке: – Ни черта не видно. Подайте очки! Охо-хо, так и есть. Ладно, давайте еще разок!

Затрещал звонок. На пороге появился Вол с клочком грязноватой ватки между пальцами.

– Можно?

– Ты где шлялся весь урок? Курил? – поинтересовался обэжэшник. – А ну, журнал сюда дайте. Сейчас «энку» поставлю!

– А чо-о? Я в медпункт ходил!

Все посрывались с мест, скрипя ножками стульев по паркету, сдвигая парты, смеясь и гогоча. Хазова бросила взгляд на Вовку, и щечки ее порозовели пуще прежнего.

– Домашнее задание – четырнадцатый параграф! Про террористов почитаете, буду спрашивать! – проорал обэжэшник. – Нет, это надо подумать – рекордсмен! Что уставились? Ну, потеряешь тут навык, с вами, болванами! На следующем уроке, через неделю, повторим. Про патроны буду рассказывать.

– Ну ты даешь! – Турка с восхищением хлопнул приятеля по плечу. Тот лишь хмыкнул.

* * *

– «На седьмом этаже, за семь часов счастья, спасибо тебе, и знаешь теперь…», – орал телевизор. Турка жевал бутерброд и думал про стрельбище, и про маму, и про Конову. Поступит он в электротехнический? Или в колледж при ДГТУ? Так там платное отделение…

– На седьмом этаже… – повторил Турка и с тоской поглядел на кривляющуюся певицу. Выключил телик. Мария Владимировна живет на пятом, а с ней в одном доме живет Воскобойникова, которая сегодня…

Турка запихнул в рот остатки бутерброда. Надо пройтись проверить. Ведь не может просто так быть комок в груди, не может. Даже если Алина (а что они еще могли обсуждать с Шулей?) и не собирается ничего затевать, нужно сходить и проверить. И… предупредить Марию Владимировну, а почему нет? Хотя она и сама догадалась уже, наверное.

Из маминой комнаты тянуло резкими запахами лекарств. Когда Турка возился в прихожей со шнурками, подошел отец.

– Ты куда опять? – спросил он, потирая небритый подбородок. – Все тебе дома не сидится, лучше бы уроки учил.

– Я на полчасика.

– К Вовке, что ли?

– Ага. К Вовке. Что там случилось, пап?

– А? Да маме плохо что-то. Ты, это самое, долго не шляйся, ладно? Без эксцессов чтоб.

– Хорошо.

* * *

Сначала Турка шел себе и шел, медленно. Темноту в переулках изредка разрезали фары легковушек, по стенам скользили желтые пятна, высвечивая стыки между бетонными плитами многоэтажек. Скользнут тусклые отблески по окнам-глазницам и затухнут в черноте.

Турка побежал. Ворвался в подъезд, столкнулся с каким-то мужичком – показалось, что он его уже где-то видел. Перескакивая через три ступеньки, рванул вверх, на пятый этаж. Сердце клокотало в самой глотке, и краем сознания Турка отметил, что не зря он бегал на стадионе все это время.

Воскобойникова, Воскобойникова, она навела их! Потому что… потому что почему?

В голове вертелся тот диалог с Алиной, но Турка не мог и не хотел разбираться с роем мыслей. Откуда он знает?

Перед ним стояла насмешливая, ехидная мордочка Воскобойниковой, и отголоски разговоров с ней шумели в ушах вместе с кровью.

При чем тут Алина, если…

Дверь закрыта!

Турка согнулся пополам, тут же взял разбег и врезался в филенку плечом. Он помнил, как выглядит замок изнутри, помнил, как думал о том, что его без труда можно вышибить, и вот теперь налетал на дверь всей массой, а косяк даже не думал поддаваться.

Отдышаться… Спокойно, спокойно.

Р-РАЗ!

Турка с треском влетел в прихожую. Падая, завалил вешалку, тут же вскочил, чувствуя, как адреналин бродит по жилам.

Сейчас он и при желании не мог из себя выдавить хоть слово, не хватало кислороду, и тут же закралось сомнение.

Он – псих.

Мария Владимировна, наверное, сейчас в душе, или проверяет тетради, готовится к занятиям, или…

А он ворвался в ее квартиру.

Турка постоял, придерживаясь пятерней о стену. Потная ладонь впечаталась в рисунок обоев, Турка поглядел на него и тут же отвел взгляд – закружилась голова.