Читать книгу "Путеводитель по лжи. Критическое мышление в эпоху постправды - Дэниел Левитин"

7) глифосат, находясь в организме человека, может угнетать функционирование печени.

Если вы недоумеваете, какое отношение все это имеет к РАС, то правильно делаете. Сенефф (не приводя никаких доказательств) описывает случай распространения проблем с пищеварением и иммунной системой, но они никак не связаны с РАС.

Другие исследователи проблемы аутизма, пытающиеся разобраться с причинами его возникновения, указывают на вакцину против кори, эпидемического паротита и коревой краснухи, а также на антисептический противогрибковый ингредиент тимерозаль, который она содержит. Он производится из ртути, а его количество, содержащееся в вакцине, обычно равно 1/40 от того количества, которое Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) считает допустимым в день. Обратите внимание, что ВОЗ говорит о количестве вещества, принимаемого в день, а при вакцинации вы получаете его единомоментно и один раз.

И хотя не было найдено никаких доказательств того, что тимерозаль каким-то образом связан с аутизмом[164], в 1992 году его удалили из состава вакцины в Дании и Швеции, а в 1999-м — в США, назвав это «мерой предосторожности». Уровень аутизма, однако, продолжил стремительно расти. Иллюзорная корреляция (как в случае с пиратами и глобальным потеплением) выглядит так: вакцинация от кори, свинки и краснухи обычно проводится у детей в возрасте от 12 до 15 месяцев, и если у ребенка аутизм, самое раннее, когда его можно диагностировать, — в возрасте от 18 до 24 месяцев. Родители обычно фокусировались на левой верхней части четырехчастной таблицы — количестве раз, когда ребенку делали прививку, а позже ставили диагноз «аутизм», — и не обращали никакого внимания на количество детей, которым не делали прививки, но у которых все равно диагностировали аутизм, или на миллионы детей, которым сделали прививку и у которых не нашли аутизма.

Что еще хуже, врач Эндрю Уэйкфилд, ныне дискредитированный, в 1998 году опубликовал научную статью, в которой упомянул эту связь. British Medical Journal заявил, что его работа была фальсификацией. А спустя шесть лет журнал Lancet, в котором она была опубликована изначально, отозвал статью. Медицинская лицензия доктора была также отозвана. Уэйкфилд работал хирургом, он не был специалистом в эпидемиологии, токсикологии, генетике, нейрологии или в какой-либо иной сфере медицинских знаний, которая бы позволяла считать его экспертом по аутизму.

Логика «после этого, значит, по причине этого» заставила поверить, что эта связь требовала установления причин. Из-за иллюзорной корреляции поверившие сфокусировались только на том, что у некоторых людей, кому диагностировали аутизм, были прививки. Показания информатика и врача убедили всех в этой ассоциативной связи. А стойкость убеждений, в свою очередь, только укрепила в этой мысли тех, кто изначально верил в связь событий, даже после того, как доказательство этой связи было опровергнуто.

Родители по-прежнему обвиняют в развитии аутизма вакцину, и поэтому многие перестали делать своим детям прививки. Это, в свою очередь, привело к вспышкам кори по всему миру. А виной всему — ложная мысль и неумение огромного количества людей видеть разницу между корреляцией и причинно-следственной связью, а также неспособность формировать убеждения исходя из убедительной научной доказательной базы.

Знание того, чего вы не знаете

Насколько мы знаем, есть известное известное, то есть вещи, о которых мы знаем, что мы их знаем[165]. Мы также знаем, что существует известное неизвестное: иными словами, есть вещи, которых мы не знаем. Но ведь существует и неизвестное неизвестное — вещи, о которых мы не знаем, что мы их не знаем.

Министр обороны США Дональд Рамсфелд

Это совершенно вымученная формулировка, и потому очень сложно уловить смысл сказанного. И совсем не нужно повторять столько раз одно и то же слово — министра было бы проще понять, если бы он сказал: «Есть вещи, которые мы знаем, вещи, которые мы точно не знаем, а также такие, о которых мы даже не догадываемся, но их не знаем». Есть, конечно, и четвертый вариант — вещи, о которых мы знаем, что не осознаем, что их знаем. Возможно, с вами такое случалось — кто-то задает вам вопрос, вы на него отвечаете, а потом думаете: «Интересно, а откуда я это знаю?»

Так или иначе, основная мысль ясна, я думаю? Что вам действительно может повредить, так это те вещи, про которые вы думаете, что знаете их, но на самом деле нет (вспомните цитату из Марка Твена / Джоша Биллингса в эпиграфе в начале книги), а также вещи, про которые вы не догадывались, но которые играют важную роль для принятия решения (неизвестное неизвестное). Формулирование хорошего научного вопроса требует понимания того, что мы знаем и что нам неизвестно. Хорошо сформулированная научная гипотеза опровергаема — мы можем предпринять какие-то действия, по крайней мере теоретически, чтобы проверить природу вещей и определить, верна ли наша гипотеза. На деле это означает, что мы должны вспомнить об альтернативных объяснениях, прежде чем проводить эксперимент, и спланировать его таким образом, чтобы все возможные альтернативы были исключены.

Если вы испытываете новое лекарство на двух группах людей, экспериментальные условия должны быть одинаковыми, чтобы по результатам принять решение: да, лекарство А лучше, чем лекарство Б. Если все участники эксперимента из группы А примут свое лекарство в комнате с окнами, из которых открывается красивый вид, а испытуемые из второй группы будут проходить эксперимент в вонючей подвальной лаборатории, то результаты окажутся обескураживающими и вы не сможете увидеть разницу в воздействии препарата — ведь к результатам будет примешано много других факторов. Вонючая подвальная лаборатория — это известное известное. То, что лекарство А лучше, чем лекарство Б, — это известное неизвестное (для этого мы и проводим эксперимент). Неизвестным неизвестным в этой ситуации будет какой-то другой потенциальный фактор, который может повлиять на чистоту эксперимента. Возможно, те, у кого повышенное давление, реагируют на лекарство А лучше в любом случае, а те, у кого оно низкое, лучше реагируют на лекарство Б. Как только вы выявите фактор, мешающий вам докопаться до истины, категория неизвестного неизвестного легко перейдет в категорию известного неизвестного. И тогда можно будет модифицировать эксперимент или провести дополнительное исследование.