Читать книгу "Поезд пишет пароходу - Анна Лихтикман"

— А, вы по поводу воровства?

— Позвольте, не было никакого воровства, вы о чем?

— У вас там задержали парня, который ошивался на территории и воровал. К нам еще раньше поступали жалобы от жильцов пансионата.

— Я собственноручно писала подобную жалобу, но, полагаю, произошла ошибка. Именно поэтому я и пришла. Я могла бы взглянуть на задержанного? Он здесь?

Полицейский поморщился.

— Он-то здесь, но скоро мы переправим его в центральное отделение. При нем нет документов, и он не отвечает на вопросы.

— Позвольте мне его увидеть.

Полицейский осторожно оглянулся и задумался, видимо боялся начальства. Я оперлась о его стол своей пестренькой лапкой: это должно было сработать, такие, как он, боятся заразиться старостью. Я не ошиблась в расчетах: дежурный встал.

— Хотите увидеть его? Хорошо, пойдемте.

Мы прошли несколько метров по коридору, и дежурный отпер одну из дверей.

— Ну конечно же, это он! (Я решила не всплескивать руками. Всегда боюсь увлечься жестами и забыть про палку.)

Вначале Даниэль уставился на меня с хмурым недоумением, но тут же узнал и усмехнулся.

— Так вы подтверждаете, что это он? — деловито спросил полицейский.

— Нет, конечно! Тот тип был совсем другим. А это Даниэль. Мы с ним работаем. Слыхали про проект «Доку»? Молодой человек помогает мне вспоминать. Я, знаете ли, не люблю видеокамеры. Мы делаем все по старинке: я диктую, он записывает.

Даниэль открыл рот. Потом закрыл.

Полицейский вновь оглянулся в нерешительности, словно невидимое начальство стояло у него за спиной.

— Хотите сказать, что встречались с задержанным регулярно? — спросил он. Я поняла, что не хватает ерунды, чтобы мои слова убедили его окончательно.

— Ну конечно, регулярно! Каждый четверг. — Я вытащила блок с синими листами. Вот, посмотрите, пожалуйста. Здесь мои воспоминания. Даниэль записывает их для меня. Как раз сегодня я ждала его, а он все не появлялся.

Полицейский уставился на синие листы так, словно тетрадь выпала из другой галактики. Он попытался было вчитаться в первый абзац, но уже спустя секунду вернул тетрадь мне. Затем он отошел в другой конец комнаты и начал куда-то звонить.

Наконец он положил трубку.

— Ладно, идите. Скажите вашему студенту, чтобы носил с собой удостоверение, и лучше бы ему сбавить спесь. Мог бы и сам объяснить все, а не гонять вас в участок в такую погоду.

— Ну что вы — я ценю любую возможность пройтись.

Я повернулась к Даниэлю. Этот тупица наконец подал мне руку, и мы направились к двери. Теперь оставалось только перешагнуть порог, но я остановилась. Я повернулась к дежурному. Мне просто захотелось подарить старой карге Стелле еще хотя бы одну реплику.

— Большое вам спасибо. Теперь мы можем продолжить работу. У молодого человека хороший почерк — редкость по нынешним временам.

— Спасибо, — сказал Даниэль, как только мы немного отошли от двери полицейского отделения.

— Да не за что. Вот, возьмите, — я протянула ему тетрадь. Я видела в его глазах тысячу вопросов. Да что там в глазах — он сейчас весь состоял из вопросов. Что ж, я тоже еще совсем недавно была сделана из них, и как-то выжила. Начнет допытываться — просто повернусь и уйду. Но он, кажется, и сам понял, что спрашивать не надо.

— Может быть, я могу вам чем-то помочь?

— Могли бы помочь с чемоданами, я как раз уезжаю. Но думаю, вам лучше не появляться у главного корпуса.

…

Вынести вещи на улицу мне помог Шалом.

— Так и поедете на ночь глядя? — спросил он. — Может быть, останетесь уже до утра?

Я поняла, что он сейчас остро мне завидует, и вспомнила эту ревность к отъезжающим. Чужие чемоданы, стоящие на перроне, — они всегда кажутся надменными и нарядными. А как жадно рассматриваешь все эти ручки, никелированные крючки и полочки в вагоне — особые, которые полагаются почему-то только пассажирам поездов. Никакая сила не заставила бы меня задержаться здесь и на пять минут.

Мое такси подъехало, водитель загрузил вещи в багажник. Машина развернулась, Шалом поднял руку и стал медленно отдаляться, словно и в самом деле стоял на платформе. Я представила себе, как поезд набирает ход, несется сквозь ночь, а утром купе уже выглядит совсем по-новому: в нем нет и следа от ночной тревоги. В окне проплывают поля, кто-то ведет по насыпи велосипед, но вдруг поворачивает голову и улыбается.

Думаю, неспроста проезжающие в поезде так радостно машут незнакомцам, стоящим на земле, а те — в ответ. В этот момент у нас слишком мало времени, чтобы навредить другому: разрушить его мечту, отобрать у него любимых, отравить его воспоминание. На то, чтобы полюбить человека, этого времени тоже не хватит. Его хватает только на то, чтобы сказать: «Мы люди, мы встретились, мы забудем, или будем помнить этот миг и, посмотри-ка, поезд уже уносит меня! А-а-а-а, держите меня, мамочки, я отдаляюсь. Прощай».

Конец