Читать книгу "Потом и кровью - Андрей Посняков"

Леонид чувствовал, что замерзает. Вымокла в холодной воде одежда, еще и ветер поднялся, чтоб ему! Сейчас бы разложить костерок, обсушиться да принять для сугрева грамм сто, а лучше – двести. Эх…

Передернув плечами, беглец вдруг понял, что не слышит никаких голосов. Никто не орал, не переговаривался, не бежал… Ну, правильно – погоня ушла далеко правее, и сейчас, вероятно, прочесывала заросли. Флаг вам в руки, ребята, барабан через плечо!

Арцыбашев вдруг ощутил некий укол совести: ведь эти ребята, погранцы, были «свои». Русские, то есть советские недавние фронтовики. А он, Леонид, помогал сейчас их врагам. То есть врагу… врагине… Анита, ч-черт… Интересно, удалось ли ей уйти? Судя по тому, что катер торчал сейчас здесь, у мыса – так скорее всего!

Майская ночь закончилась быстро – беглец еще и замерзнуть толком не успел, как на востоке за лесом уже начало светлеть. Синее ночное небо быстро окрасилось алым, затем, поиграв золотисто-оранжевыми сполохами, стало ультрамариново-белесым, нежно-голубым…

Наступило утро – тихое, теплое, солнечное, с радостным щебетанием жаворонков и почти полным безветрием, такое, о каком можно было только мечтать. Еще прятавшееся за дальними холмами солнце золотило вершины сосен, подкрашивало сверкающе-желтым неторопливо плывущие облака.

Полная безмятежность! А вот, казалось бы, еще совсем недавно…

Чу! Арцыбашев затаился, услышав, а вернее почувствовав чьи-то шаги. Кто-то пробирался прямо через камыши к пляжу.

Поспешно откатившись в сторону, молодой человек осторожно приподнял голову. Прямо на него шел какой-то старик с длинными нечесаными космами. Широкополая шляпа, темный долгополый кафтан, чулки до колен, башмаки, нож на широком поясе… Не-ет, даже в сорок пятом году тут так не ходили! Значит…

– Кто здесь? – выхватив нож, испуганно крикнул старик. Крикнул по-немецки. – Выходи! Иначе я позову людей. Тебе не поздоровится, клянусь святой Марией!

– Я всего лишь моряк, – облегченно вздохнув, беглец поднялся на ноги. – Едва не ставший утопленником. Не разбил еще шведов наш славный король Магнус?

– Слышал, его величество нынче в Риге, – натолкнувшись на самую доброжелательную улыбку, старик несколько успокоился. – И шведы, говорят, там. Так сказал наш капитан, в гарнизоне. Капитан Готфрид Байер – может, слыхал?

– Нет. Но по всему – он бравый вояка, не так?

– Именно так, господин… не знаю вашего имени.

– Клаус. Клаус Майер из… из Нарвы, – изящно поклонился король. Рассуждая здраво, вовсе не стоило представляться этому славному старичку настоящим именем. Все равно не поверил бы! Однозначно. Принял бы за сумасшедшего или, упаси боже, за шведского шпиона. Поэтому пускай будет Клаус. Герр Майер из Нарвы.

– У меня был небольшой баркас… его разбило о камни.

– Сочувствую. Ночью не худо штормило! У наших все сети сорвало – даже здесь, на берегу. Что ж, пойдем в дом, герр Майер. Согреешься, да выпьем по стакашку вина. Ну, ну, пошли же.

Славный старик, расслабленно подумал Магнус. И денек нынче – славный. И славно, что я вообще здесь! Вернулся-таки… Вернулся!

* * *

Переодеваясь, Маша незаметно сунула в солому браунинг, прихваченный ею из Оберпалена. Подарок любимого мужа вполне еще мог пригодиться. Тогда, в Ливонии, князь Федор Мстиславский забыл обыскать высокопоставленную пленницу, или лучше сказать – невольную гостью. Впрочем, нет, не забыл – постеснялся, это было бы уроном не только Машиной, но его собственной чести! Потому и привезла Марьюшка пистолет, пронесла с собою в узилище… И теперь соображала – что делать?

Зачем Иоанн велел ее привезти, по сути – похитить? Казнить, отравить, заточить в монастырь? От этого упыря всего ожидать можно. Значит, нужно не ждать, на одного Господа лишь уповая, а действовать! Выбираться как-то отсюда да дать знать мужу. Тот ведь приедет за ней, как только все узнает. Может, именно в том и состоит цель Ивана – Магнуса из королевства выманить? В любом случае поспешать, поспешать надо… Только вот чего делать-то? Ну, есть пистолетик с этими, как их… патронами. На три выстрела хватит – как раз тюремщиков перебить. Никто и не услышит, своды в подвале толстые, да и пукалка эта громыхает так себе, почти и не слышно, особливо ежели с пищалью сравнить. Так что, наверное, так: перебить стражу, ноги в руки да бежать. Ага… из Кремля? Не так-то и просто, ночью все ворота заперты. Значит – днем! Днем…

Снаружи вдруг донеслись шаги, голоса. Лязгнул засов. Маша вытянулась на соломе, притворилась спящей – а ну-ка, зачем пришли, как себя вести будут? Однако ж тюремщики что-то не торопились заходить. Вместо них в узилище вошла какая-то женщина в синем сарафане и желтого шуршащего шелка летнике с длинными, небрежно завязанными за спиной рукавами. Одежда знатной дамы, не какой-нибудь там простолюдинки!

Узница чуть приоткрыла глаза, стараясь рассмотреть незнакомку. Впрочем, не такую уж и незнакомку…

– Прочь пошли! – обернувшись, женщина властно махнула рукой.

– Но, матушка…

Тюремщики-содомиты опасливо попятились.

– Кому сказала!

Красивое белое лицо, румяные щеки, брови – ниточкою-сурьмой, да огромные – в разлет – ресницы. И золотисто-карие очи… Красавица, что и сказать.

– Маша! Долгорукая! – узнав, вскочила на ноги узница. – Ты как здесь? Зачем?

– На тебя посмотреть пришла. Ну, здравствуй, подруженька.

Не чинясь, княжна Долгорукая уселась рядом со своей тезкой на ложе и, вдруг засмеявшись, громко позвала стражей:

– Эй, кто там есть?

– Звала, матушка? – сгорбившись, в темницу заглянул квадратный Истома.

– Бабушка чертова тебе матушка! – княжна обиженно поджала губы. – Нашел матушку, черт. Мне семнадцать всего!

– Не вели казнить! – к большому удивлению узницы, тюремщик на полном серьезе бухнулся на колени.

Искоса глянув на королеву, княжна стрельнула глазищами:

– Там мой слуга. Пусть котомку несет.

– Нельзя никого сюды, госпожа. Самого батюшки-государя приказ строгий.

– Меня ж ты пропустил, чучело!

– Про тебя, госпожа, отдельное слово сказано.

– Ладно, – Мария махнул рукой. – Сам у него котомку возьми и тащи сюда… Живо!

– Исполняю! Исполняю, матушка.

Тюремщик вихрем метнулся прочь, и княжна довольно засмеялась:

– Видала? Ну и страхолюдень. Нет, это ж надо удумать – матушка!

– С каких это пор, Марьюшка, Долгорукие такую власть взяли? – покусав губу, поинтересовалась узница.

– С недавних, Маша, с недавних, – княжна горделиво приосанилась. – Ой, подруженька, по правде тебе скажу – я скоро царицей стану! Не веришь? Стану-стану, вот те крест!

Размашисто перекрестившись, Долгорукая проворно развязала принесенную Истомой котомку, достав оттуда плетеную баклажку, пару серебряных стаканчиков и каленые орешки: